Аспендцы поняли, что их ждет, и подняли отчаянный крик, умоляя пощадить их.
– А разве вы дали пощаду тем мирным людям, которых убили, прежде чем сжечь их деревню! – ответил Громов на их мольбы и махнул рукой ждущим его приказа крестьянам.
Те начали быстро забрасывать землей траншею, из которой еще долго доносились крики обреченных на смерть бандитов.
– Расскажи всем, что ты видел. Пусть они хорошенько подумают, а стоит ли ходить в набеги и грабить наши деревни! А теперь садись на коня и уматывай отсюда! – сказал Саня, повернувшись к восьмому рейдеру, который расширенными от ужаса глазами следил за экзекуцией.
* * *
Громов хлебнул вина из бронзового кубка и усмехнулся, прислушиваясь, как Лиск рассказывает байку об одном охотнике-неумехе, который, пойдя на охоту на кабана, при встрече с вепрем бросил все свое оружие и быстро залез на дерево, спасаясь от разъяренного животного. Ему пришлось сидеть на дереве три дня, потому что кабан никак не уходил и ждал внизу, когда же охотник, обессилев, свалится с дерева.
А вокруг бушевала безудержная пьянка. Благодарные жители спасенной деревни устроили настоящий пир для своих спасителей. Саня не стал возражать, хорошо понимая, что его людям надо расслабиться и отдохнуть. Они сегодня неплохо себя показали и заслужили эту награду. Саня отхлебнул вина и опять вспомнил, как кричали закапываемые заживо в землю аспендцы.
Он еще в той жизни много раз думал о добре и зле. Особенно на той непонятной войне в горах Чечни. И вынес для себя одну простую истину, что зло надо уничтожать всеми доступными средствами. А бандиты, убивающие мирных жителей, для Громова были одним из самых ярких проявлений зла. Поэтому их надо уничтожать как бешеных собак. Он, конечно, понимал, что на войне может случиться разное. Но несмотря на обстановку, надо оставаться человеком. Саня видел, как живут крестьяне. Они добывают себе пропитание честным тяжким трудом. За это он уважал их, хотя и не мог понять. Громов бы так не смог жить. День за днем трудиться на земле, налаживать свое хозяйство, растить детей и платить налоги. А потом какая-нибудь вонючая сволочь сожжет твой дом, изнасилует твою жену и убьет твоих детей, а тебя будет пытать, чтобы ты отдал все свои небольшие сбережения, закопанные где-нибудь в углу твоей хижины.
«Вот поэтому нужны такие люди, как мы, чтобы крестьяне спокойно трудились и не боялись всяких смрадных гадов. А мы будем воевать и уничтожать эту нечисть в человеческом обличье. Коль они творят такое с женщинами и детьми, то и уничтожать их надо всеми доступными способами. А если понадобится закопать живьем даже тысячу таких ублюдков, то я это сделаю без колебаний!» – с внезапным ожесточением подумал Саня и залпом выпил остаток вина в кубке.
– Не переживай, друг! Ты сегодня все правильно сделал. Мы их побили потому, что правда была на нашей стороне. После того, что аспендцы натворили в той деревне, боги от них отвернулись. Нельзя убивать женщин и детей, боги такого не прощают. Ты подарил им жестокую, но быструю смерть. У меня они бы так просто не отделались, – произнес сидевший рядом Деметрий, заметивший хмурое выражение на лице своего командира и друга и как будто прочитавший его мысли.
– Поэтому под моим командованием вы никогда не будете убивать женщин и детей и грабить мирных жителей. Иначе боги нас покарают, – пробормотал в ответ Громов.
А вокруг бушевало веселье. Бойцы отряда пировали вместе с деревенскими жителями, сидя за длинными столами, выставленными на центральной деревенской площади. Люди пили, ели и веселились от души. Одни праздновали свою победу, другие – свое чудесное спасение из жадных лап рейдеров.
И только их командир, несмотря на выпитое вино, думал совсем о другом. Саня думал о потерях, которые понес его отряд. Сегодня они потеряли троих человек: двух арбалетчиков, убитых дротиками, попавшими им в лицо; и одного каппадокийского всадника, погибшего в рукопашной. Еще один арбалетчик был серьезно ранен в руку. Дротик раздробил ему кисть левой руки. Раненого звали Солон. Этот наемник сразу же после боя обратился к Громову, бледный от боли и потери крови.
– Командир, не выгоняйте меня из отряда! Даже с одной рукой я могу быть полезен в бою! – заявил Солон, умоляюще глядя в лицо Сане.
– Но почему ты хочешь остаться? Я могу освободить тебя от клятвы и дать тебе денег, чтобы ты мог устроиться и неплохо жить, – удивился Громов.
– Я не могу покинуть своих товарищей! Я хочу остаться в отряде! Я прошу вас! – просительно ответил раненый.
– Хорошо! Уговорил! Арбалетчиком ты с одной рукой быть не можешь, поэтому зачисляю тебя в группу поддержки к сержанту Никомеду, – решил после недолгого раздумья Саня.
– Спасибо, командир! Я вас не подведу! – обрадовался Солон.
Раздумье парня нарушил староста деревни по имени Шарим, который сидел за столом рядом с Александром. Этот чернобородый смуглый сорокалетний мужчина восточной внешности своим веселым нравом сразу же понравился Громову. Несмотря на урон, причиненный бандитами, он не унывал и с оптимизмом смотрел в будущее. Кстати о внешности! Саня давно заметил, что в крупных городах здесь живут преимущественно выходцы из Греции и Македонии, а вот в сельской местности преобладают в основном люди восточного типа. И жители этой деревни не были исключением. Эти чернявые, чернобородые и смуглые люди имели четко выраженные восточные корни.
– Господин скучает? – спросил староста, взмахом руки подзывая красивую и очень молодую девушку.
– Думаю о жизни и смерти, – вяло отшутился Саня.
– У великих людей великие думы! – задумчиво произнес Шарим.
– Почему ты решил, что я великий? – удивился Громов.
– Об этом говорят твои дела, а еще я видел, как твои люди на тебя смотрят. Они тебя боготворят и считают непобедимым. И после того, что я увидел сегодня, я тоже так думаю, – вежливо ответил староста. – А теперь познакомься с моей дочерью Лейлой.
Саня с интересом глянул на подошедшую черноволосую девушку. Довольно-таки красивая, с хорошей фигурой. Вблизи было видно, что она совсем молода. Ей было на вид лет шестнадцать или семнадцать.
«Красивая девчонка! Наверное, местные парни штабелями падают к ее ногам», – весело подумал Громов, вежливо кивнув подошедшей девушке.
– Я вижу, что ты скучаешь, господин! Возможно, моя дочь сможет развеять твои невеселые мысли? – сказал Шарим, внимательно глядя на собеседника.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Саня, догадываясь, каким будет ответ.
– Для моего дома будет большой честью, если Лейла тебе понравится и ты разделишь с ней ложе! Не переживай! Такие уж у нас обычаи, – пояснил староста, вежливо поклонившись.
– А как же ее муж? Он возражать не будет? – начал отмазываться ошарашенный парень.
– О нет, господин! Лейла еще не замужем, и она девственница! – ответил Шарим, ласково взглянув на свою дочь.
– Но если я это сделаю, то не появятся ли тогда у твоей дочери проблемы с замужеством? – продолжал отбиваться Громов.
