Гроф был первым, кто испытал на себе действие диэтиламида лизергиновой кислоты, более известного как ЛСД-25.
Этот опыт стал началом серии исследований, проведенных Грофом в Академии наук Чехословакии, а впоследствии – в университете Джонса Хопкинса, где с помощью ЛСД осуществлялось психотерапевтическое лечение пациентов. В 1968 году правительство США запретило использование ЛСД. В связи с этим Гроф и его жена Кристина занялись поисками других методов, которые бы обладали такими же галлюциногенными и лечебными свойствами, но не грозили им тюрьмой. Так они пришли к глубокому дыханию.
Метод Грофа – это, по сути, туммо в самом экстремальном виде. Человек ложился на пол в темной комнате, включал громкую музыку и в течение трех часов дышал так глубоко и часто, как только мог. Сознательное доведение себя до точки истощения погружало пациентов в состояние сильнейшего стресса, позволяющего получить доступ к подсознанию и сверхсознанию. Такая терапия помогала им сломать сложившиеся неправильные связи в мозгу и вернуться в спокойное состояние сознания.
Гроф назвал этот метод холотропным дыханием от греческих слов «холос» (целый) и «тропос» (направление, способ). Холотропное дыхание ломало устоявшуюся модель мышления и приводило его к целостному виду.
Но для этого приходилось немало постараться. Холотропное дыхание часто включало в себя путешествие через «темную ночь души», в ходе которого пациенту предстояла «болезненная встреча» с самим собой. Иногда пациентов рвало, они переживали нервные срывы. Если же они преодолевали все это, их ожидали мистические видения, духовное пробуждение, психологические прорывы, выходы из собственного тела и иногда и то, что Гроф называл циклом «жизнь – смерть – возрождение». Переживания были чрезвычайно мощными, и пациенты рассказывали, что у них перед глазами проносится вся жизнь. Метод быстро приобрел популярность среди психиатров.
«Мы брали пациентов психотического типа, с которыми никто не хотел иметь дела и на которых не действовало никакое лечение», – рассказывал доктор Джеймс Айерман – психиатр, который использовал эту терапию на протяжении 30 лет.
С 1989 по 2001 год Айерман применил метод холотропного дыхания к более чем 11 тысячам пациентов медицинского центра Святого Антония в Сент-Луисе. Им задокументировано 482 случая существенного и долговременного улучшения состояния больных маникально-депрессивным психозом, шизофренией и другими заболеваниями. Четырнадцатилетний пациент, пытавшийся перерезать себе горло, после нескольких сеансов холотропного дыхания перешел в измененное состояние «чистого сознания». Женщина в возрасте 31 года, пристрастившаяся к наркотикам, пережила выход из собственного тела и впоследствии отказалась от наркотиков и записалась для участия в программе из 12 шагов. Айерман наблюдал тысячи подобных трансформаций и не отмечал ни одного случая отрицательных реакций или побочных эффектов. «Эти пациенты бывали порой весьма буйными, но действие было налицо, – рассказывал он мне. – Метод работал очень хорошо. Вот только персонал клиники никак не мог понять, почему».
Затем последовал ряд более мелких исследований, которые также продемонстрировали положительные результаты у пациентов с тревожными состояниями психики, низкой самооценкой, астмой и проблемами межличностного общения. Но несмотря на свою почти пятидесятилетнюю историю, метод холотропного дыхания изучен очень слабо, а существующие исследования носят весьма субъективный характер, так как строятся на рассказах пациентов о том, как они чувствовали себя до и после лечения.
Я решил опробовать метод на себе и записался на один сеанс.
* * *
Морозным осенним деньком я отправился на машине в укрывшееся под кронами старых секвой курортное местечко, расположенное в нескольких часах езды к северу от дома Грофа. Там я увидел пыльные юрты, мужчин с окладистыми бородами и в сандалиях, женщин с косичками в бирюзовых одеяниях, гранолу домашнего изготовления в стеклянных банках – то есть именно то, что и ожидал увидеть. Чего я не ожидал, так это такого количества юристов, архитекторов в отглаженных рубашках поло и мускулистых парней с короткими стрижками.
Мы вдесятером прошли в спортивный зал спального корпуса. Одна половина группы улеглась на полу, готовясь к выполнению дыхательных упражнений, а оставшиеся сели рядом с ними для наблюдения. Я вызвался наблюдать за мужчиной по имени Керри, на котором были очки от Армани. Он попросил не прикасаться к нему во время сеанса, так как боялся получить ожог от любого прикосновения.
Заиграла музыка. Это была предсказуемая смесь энергичного техно и традиционных арабских напевов. Все, что началось дальше, тоже можно было предсказать. Бизнесмены тяжело и глубоко задышали. Кто-то извивался всем телом на матах, но большинство вели себя спокойно и лежали, погруженные в себя.
Так прошло несколько минут, а потом крупный мужчина по имени Бен, живший в небольшом домике в горах в нескольких милях от курорта, сел и начал благоговейно разглядывать свои ладони, как будто на них лежал волшебный камень хоббитов. Еще несколько вдохов – и Бен начал хрипеть и царапать ногтями свою промежность. Он зарычал и завыл, словно волк, а потом прошелся по всему залу на четвереньках. Врачи, проводившие сеанс, догнали его и прижали к полу. Они не слезали с него, пока он вновь не превратился в человека.
Лежавшая за Беном женщина по имени Мэри начала тереть глаза кулаками и звать маму. «Я хочу к маме. Мама, я тебя ненавижу. Я хочу к маме. Мама, я тебя ненавижу», – раз за разом повторяла она то детским, то грубым голосом. Потом она отползла в угол и свернулась там, словно бездомная собака. Все это продолжалось два часа.
Я не мог не заметить, что ни Мэри, ни Бен не дышали быстрее или глубже всех остальных. Их дыхание не было быстрее и глубже даже моего, хотя я всего лишь спокойно сидел, наблюдая за всей этой сценой.
После обеда участники группы поменялись местами. Теперь настала моя очередь путешествовать по темной ночи души. Должен признаться, что в этот момент меня одолевали сомнения, но затем я полностью включился в процесс и задышал глубоко, насколько хватало сил. Мне стало жарко и я вспотел, потом покрылся холодным потом. У меня онемели ноги, ногти непроизвольно впились в ладони (распространенный побочный эффект гипервентиляции, заключающийся в судорожном сокращении всех мышц). Мои мысли разлетелись в разные стороны. Я оказался в каком-то состоянии не то сна, не то бодрствования, в котором звуки музыки и другие ощущения из внешнего мира свободно смешивались с моими подсознательными мыслями и образами.
Спустя некоторое время электрические барабаны, медные тарелки и лютни смолкли. Сеанс закончился. Всю группу пригласили за стол, где они цветными мелками должны были изобразить то, что пережили. Я вышел наружу, вдохнул наполненный вечерними ароматами воздух, сел в свою машину на пассажирское сиденье и выпил теплого пива.
С одной стороны, холотропное дыхание оказывало трансформирующее воздействие на Бена, Мэри и сотни и тысячи других людей. С другой стороны, здесь явно присутствовало какое-то психосоматическое влияние. Мне трудно было судить, насколько оно было исцеляющим и в чем могла выражаться измеримая физическая реакция на такое продолжительное глубокое дыхание.
