– Мама очень торопилась, – сказал он улыбаясь.
Сервас почувствовал, как внутри все сжалось. Потом посмотрел на сына.
«Может быть, случится так, что тебе надо будет отвыкнуть от нее, – подумал он. – И не называть ее больше мамой».
– У нее сейчас очень много работы, – сказал он.
– У тебя тоже, – заметил Гюстав. – Ты поздно приходишь.
– Я знаю, радость моя.
– И даже не говоришь мне «спокойной ночи».
– Я сказал тебе «спокойной ночи» вчера вечером, а ты даже не заметил?
– Ага, – ответил Гюстав с такой широкой улыбкой, что Сервасу стало стыдно за свою ложь.
Прежде чем уйти, он забрал со стола в гостиной наушники Анастасии, дочки соседа.
Радомил с самого утра уже занимался, несомненно, с открытыми окнами, чтобы поделиться со всей улицей, ибо Мартен прекрасно слышал звуки его скрипки. Он внимательно прислушался: это был скрипичный концерт Мечислава Карловича, произведение, требующее безупречного владения инструментом, виртуозной техники, блеска и совершенства в исполнении.
Сервас пожалел, что пришлось прервать легато
[28] и постучать в дверь. За дверью наступила тишина. Потом раздались шаги, и в дверях появился музыкант с длинными седыми волосами и черной бородкой.
– Твоя дочка забыла у нас наушники, – сказал Мартен.
Радомил одной рукой взял наушники, не выпуская из другой руки скрипку.
– Ты хорошо сделал, что их принес. Иначе она запустит свой хип-хоп через колонки. Здравствуй, юный Гюстав, – прибавил Радомил, низко наклонившись к маленькому белокурому мальчику, который ответил на приветствие широкой улыбкой.
– Играешь концерт Карловича?
Музыкант с внешностью стареющего хиппи выпрямился во весь свой немалый рост и наморщил брови, даже не пытаясь скрыть изумление: Сервас уже не первый раз поражал его своими музыкальными познаниями.
– Где это видано, чтобы у сыщика была такая высокая музыкальная культура? – сказал он. – Что, во Франции все полицейские такие?
Радомил вместе с дочкой приехал из Болгарии пять лет назад. У него был вид на жительство, но он сразу подал заявление на получение гражданства.
– Ясное дело, я достаю вам билеты, стараюсь, чтобы у Анастасии было время заниматься с Гюставом. Так что вам не на что жаловаться, Леа и тебе.
– А что, бывает, соседи жалуются?
– Ну, вот тебе музыка мешает?
– Нет, конечно, – ответил Мартен, направляясь к лифту.
– Музыка смягчает нравы, разве неправильно говорят?
Сервас припомнил многочисленные скандалы между соседями во время весеннего карантина. Налетали обычно на слишком шумного соседа, который расходился с остальными в музыкальных вкусах. Порой все кончалось вмешательством полиции.
– Я в этом не особенно уверен, – ответил он.
– Хорошего дня, юный Гюстав! Развлекайся на всю катушку! – крикнул им в спину лучезарный длинный Радомил, прежде чем закрыть дверь.
* * *
Коридор третьего этажа здания полиции был переполнен людьми, которые сновали туда и сюда в масках, и порой Сервасу казалось, что он попал в какой-то научно-фантастический фильм и сейчас проснется. Но кошмар все длится и длится. Венсан Эсперандье был на месте, и уши его закрывали такие же белые наушники, как у Анастасии. Наверное, слушал инди-рок. Он пытался когда-то обратить Мартена в свою веру, но очень быстро отстал, когда тот принялся рассказывать о гениальном австрийском композиторе по имени Малер.
Сервас вспомнил то время, когда он очень сблизился с Шарлен Эсперандье, красавицей женой своего заместителя. У них была почти непреодолимая тяга друг к другу. В то время Шарлен была беременна Флавианом, который в результате стал его крестником и которому уже исполнилось одиннадцать лет. Тогда никто из них не отважился перейти черту. И он часто спрашивал себя, что было бы, если бы они ее перешли.
Как только вошел шеф группы, Венсан снял наушники.
– Звонила Катрин Ларше. Они сейчас согласуют результаты в отделе генетической экспертизы.
В отделе генетической экспертизы… Мартен почувствовал, как забилось сердце.
– И кто это оказался?
– Рыжий волос, застрявший в застежке оленьей маски, принадлежит Кевину Дебрандту, семнадцати лет. Шесть судимостей. Последняя по дате – за жестокое нападение вдвоем с подельником в одном из частных особняков Тулузы. Его поместили в специализированный центр для несовершеннолетних, но оттуда он сбежал.
«Принадлежит или принадлежал», – подумал Сервас, уже в который раз почувствовав, как приподнялись волосы на затылке. В свои семнадцать лет Кевин Дебрандт уже имел солидное прошлое. Ничего особо удивительного: 45 % краж с применением насилия и треть всех грабежей совершаются несовершеннолетними. Положения об ответственности несовершеннолетних не пересматривали с 1945 года и не приводили в соответствие с нынешним уровнем преступности и насилия. Не говоря уже о совершеннолетних иностранцах, которые скрывают свой возраст, чтобы избежать ответственности за более тяжкие преступления.
Он отдавал себе отчет, что самые страшные его опасения обретают плоть. Те самые опасения, которые сформулировали они с Самирой и которые окружной комиссар отмел небрежным жестом: возможно, Муса Сарр был не первым… Сколько же их было еще? Он вздохнул. Где-то в глубине под ложечкой засело дурное предчувствие, и не брать его в расчет больше было нельзя.
– Ладно. Давай, собирай всех, – сказал он.
* * *
– Кевин Дебрандт. Семнадцать лет, неоднократно судим. Последние два факта нападения с оружием: в две тысячи девятнадцатом он, угрожая муляжом, принудил молодую женщину везти его в Монтобан, где жила в то время его подружка. Заложнице удалось убежать от него на автозаправочной станции. В общей сложности он удерживал девушку меньше часа. Его адвокат заявил, что парень просто хотел прокатиться автостопом.
За спиной Мартена на экране появилось длинное лицо с бледной кожей и светлыми, будто в слезах, глазами, обрамленное рыжими волосами. Лицо у Кевина Дебрандта было узкое, вытянутое, как у землеройки или у лисы.
Сервас отвернулся от экрана.
– Второе вооруженное нападение уже серьезнее. В начале две тысячи двадцатого он вместе с сообщником ворвался в частный особняк в центре Тулузы. Вооруженные кастетами (настоящими или нет – неизвестно) и ножами, в балаклавах и перчатках, юные «коммандос» связали владельцев особняка (тулузского банкира и его жену), предварительно брызнув им в лицо слезоточивым газом из баллончика. Мужчину они избили, женщине пригрозили изнасилованием и заставили назвать код от сейфа, забрали драгоценности, ноутбук, телефоны и ушли. Мужчине стало плохо. Женщина смогла освободиться и позвать на помощь. Расследование поручили бригаде из Службы департаментской безопасности, которая обнаружила следы ДНК, идентичные следам на оленьей маске: они принадлежали Кевину Дебрандту.
