– Стоп, – вдруг сказал он Самире. – Встань-ка тут.
– Что? Что ты там увидел?
– Банк…
– Тебе надо взять денег?
– Там камера, направленная на вход.
– Ты что, действительно думаешь, что?..
– Надо хотя бы полюбопытствовать…
Он уже записывал дату, цель расследования и номер процедуры в формуляр запроса, заранее заполненный и снабженный печатью, который вытащил из бардачка.
Директор отделения банка не выразил недовольства по поводу неожиданного визита. Полицейское расследование – это вам не ежедневная скучная рутина. В этом деревенском филиале по большей части вообще ничего не происходило. Он находился вдалеке от уязвимых мест региона и слегка походил на форт в Татарской пустыне
[31].
– Пойдемте, – сказал директор, толкнув дверь в маленькую комнату без окон.
Помещение было заставлено металлическими этажерками с папками и картонными коробками, но в углу умещался стол с двумя экранами и компьютером. На экранах одно за другим проходили изображения внутренней и внешней территории банка. Директор склонился над компьютером.
– Нас интересует камера, нацеленная на вход, – сказал Сервас.
Он надеялся, что камера снимает не только тротуар, несмотря на ограничения, наложенные на наблюдающие устройства в публичных пространствах. Директор включил полноэкранное изображение. Бинго. На экранах появились обе стороны неширокой Главной улицы.
– За какое число? – спросил директор, распространяя из-под маски запах мятной пастилки.
– За семнадцатое октября, – ответил Рафаэль Кац.
Директор что-то подправил, и Сервас увидел дату и время в правом верхнем углу экрана. На экране появились пешеходы, автомобили и те, кто предпочитал двухколесный транспорт. И вот вам вишенка на торте: изображение было цветное. Толпы на Главной улице не было, поскольку деревенская улица отличалась от транспортных артерий, и пришлось ждать несколько минут, прежде чем вообще кто-то появился.
– А можно прокрутить ускоренно? – нетерпеливо сказала Самира.
Директор взглянул на нее с легким беспокойством. Нынче на ней были полупрозрачные легинсы с узорами, высокие ботинки на шнуровке, черные митенки
[32] и черная кожаная куртка. Как обычно, она ярко подвела глаза черным карандашом и наложила черный тон на веки.
– Конечно, – ответил он.
Изображение понеслось с бешеной скоростью. Сервас старался сосредоточиться на двухколесном транспорте, но таких ездоков был вовсе не легион.
– Вот он! – вдруг сказал Кац.
– Стоп, – отозвался Сервас. – Отмотайте… Остановите… Перейдите на нормальную скорость…
Директор старательно выполнял все команды. Проехала машина, за ней другая, а потом, через несколько секунд, появился синий скутер.
– Стоп.
Изображение остановилось. Все склонились к экранам. Несмотря на нахлобученную на голову каску ездока, ни у кого не возникло сомнения: скутером управлял Кевин Дебрандт.
17
– Смотрим еще раз, – сказал Сервас.
– С какого места? – поинтересовался директор банка, который начал отдавать себе отчет, что следовательская работа мало похожа на то, что показывают в сериалах.
– С того момента, когда мы его увидели, – уточнил Мартен.
В ускоренном режиме они уже просмотрели запись от нескольких часов до появления Кевина до наступления ночи. Ничего. Никаких следов скутера. Либо они его прозевали, либо он здесь не проезжал.
Или эта улица заканчивалась тупиком и вела к горстке абсолютно одинаковых новых строений, стоявших на отшибе, как и дом Дебрандтов.
Через полчаса они прекратили просмотр в ускоренном режиме: Кевин Дебрандт через деревню не проезжал.
– Ты думаешь то же самое, что и я? – спросила Самира у Мартена.
Он кивнул.
– Либо родители что-то знают об его исчезновении, либо его схватили между домом и деревней… Надо вернуться и обследовать два километра шоссе… Отложите, пожалуйста, эти записи, – попросил он директора.
Если Кевина Дебрандта похитили, когда он отъезжал от дома, машина похитителей должна была попасть в объектив.
– Стойте! – крикнул вдруг Кац с заднего сиденья.
Они как раз только что проехали короткий туннель, там, где шоссе пересекалось с железнодорожными путями, в километре от выезда из деревни. Самира затормозила и остановилась на обочине сразу за туннелем. Все вышли из машины и двинулись за молодым следователем, который уже входил под темную арку туннеля.
– Здесь, – сказал Рафаэль, обернувшись к остальным.
Он указал на оградительную решетку при въезде в туннель. Сервас вытащил фонарик и посветил. У Рафаэля Каца было отменное зрение: на металле решетки виднелось большое пятно синей краски, по оттенку совпадавшей с цветом скутера, и осколки оптического стекла.
Сервас шагнул в туннель.
Мимо с гудением пронеслась какая-то машина.
Он направил свет фонарика вниз, на гравий на обочине и пробивающуюся за ним траву. Затаив дыхание, он посмотрел на Самиру, потом снова на гравий и траву в туннеле.
Кровь…
На пятачке гравия, защищенном от дождя козырьком туннеля, виднелось пятно засохшей крови диаметром сантиметров десять.
* * *
Сидя на корточках возле защитной решетки, техник брал пробы засохшей крови, помогая себе ватным тампоном, смоченным в физрастворе.
– Я возьму на анализ еще несколько камешков гравия и несколько травинок, – объяснял он.
Сервас знал, что при расследовании банальных преступлений – мелких краж из домов и автомобилей, мелкого уличного разбоя, – даже когда взять пробы ДНК не составляло труда, предпочитали соскобы, чтобы не перегружать службы дополнительными хлопотами по опечатке проб. Но это расследование к банальным не принадлежало. Именно поэтому и приняли серьезные меры: перекрыли движение, чтоб техники могли внимательно все осмотреть и найти следы, пока дождь висел на краях туннеля прозрачными грязными завесами.
Сервас какое-то время следил за работой техников, потом повернулся к Самире и Кацу:
– Должно быть, автомобиль похитителей преградил ему дорогу в туннеле, – сказал он. – И Дебрандт налетел скутером на оградительную решетку. Они явно дожидались, когда дорога опустеет, чтобы начать атаку. А потом либо он сам ударился о решетку и получил рану, либо его избили, прежде чем увезти.
