32
Эстер Копельман уютно устроилась в глубоком кресле на четвертом этаже ратуши в ожидании, когда ей принесут чашку кофе. Это будет совсем другой кофе, а не та бурда, которой ее обычно потчевали в комиссариатах, больницах или в администрации. «Неспрессо» в крошечной фарфоровой чашечке нравился ей больше, чем «Нескафе» в стаканчике из полистирола. Она сожалела, что нельзя закурить, сидя здесь за чашкой кофе, как сожалела о том времени, когда можно было пить алкоголь на работе, называть кошку кошкой и появляться на улице в мини-юбке, не боясь, что тебя обзовут шлюхой. Можно было высказывать свое мнение, и никто не призывал тебя к порядку с помощью целой армии цензоров, которые отслеживали малейшие отступления от новых действующих нормативов. Цензоры объединялись в группы и навязывали эти нормативы и ей, и ее коллегам, запугивая их или обрушивая на них потоки ярости и грязи. И у них получалось. Под таким прессом ее собратья все больше и больше стали практиковать автоцензуру. И дело кончилось тем, что они начали говорить вещи, почти противоположные тому, что думали.
В 1987 году Эстер было двадцать лет. В этом году с афиш смотрели названия фильмов «Робокоп», «Уолл-стрит», «Роковая связь», «Иствикские ведьмы». Она без труда представляла себе, какой прием эти фильмы имели бы сегодня.
Эстер была далека от того, чтобы завести песню «раньше все было лучше», но иногда у нее возникало впечатление, что некоторые из тридцатилетних журналистов «Ля Гаронн» в действительности были старичками в молодых телах: их морализаторский и чрезмерно стыдливый менталитет ничем не отличался от менталитета их родителей.
Заместитель мэра, который отвечал за профилактику преступности и одновременно выступал посредником в отношениях с населением окраин, вошел в кафе и тем самым положил конец ее размышлениям. Ему тоже было около тридцати, и от него исходил тот динамизм, который исходит от рекламы автомобилей, часов или смартфонов.
– Эстер! – произнес он так, словно они были закадычные друзья и он чертовски был рад ее видеть.
Словно уже одним только тем, что произнес его, он надеялся ее задобрить.
– Лоран, – ответила она тем же игривым тоном.
– Что я могу для вас сделать?
– У меня к вам несколько вопросов по поводу того, что произошло нынче ночью.
Заместитель мэра выглядел как идеальный зять, и его новый костюм, пожалуй, был слишком роскошным. Он удобно устроился в кресле.
– Могу я на этот раз надеяться на справедливое и взвешенное освещение событий? – сказал он. – Иногда у меня складывается впечатление, что вы имеете на нас зуб… Вы как будто сомневаетесь, Эстер, с этим возвращением строгостей изоляции и сигналом системы «Вижипират»
[46], прошедшим с высоким уровнем опасности, и всеми событиями прошедшей ночи, что я был достаточно занят. Но я же нашел возможность вас принять.
– И я вам за это благодарна. Если быть непредвзятой, не льстить и не заниматься чисткой сапог муниципальному начальству означает иметь на вас зуб, то я согласна, – возразила она.
Он хихикнул:
– Вот всегда вы найдете смешное словечко. Ладно, давайте подытожим. Вчера около ста пятидесяти молодых людей были арестованы в нескольких жилых кварталах силами общественного порядка и комиссариата Мирея. Сожжены восемьдесят автомобилей, двадцать полицейских ранены. Вот так…
– А эта девушка из мобильной бригады, как она себя чувствует?
Он слегка поморщился:
– Ее ввели в искусственную кому. Это все, что я могу вам сказать. Обратитесь в госпиталь.
Он положил подбородок на переплетенные пальцы.
– К тому же большинство арестованных молодых парней несовершеннолетние. Они предстанут перед судом ювенальной юстиции. И все это потому, что в соцсетях циркулируют слова приказа и шум был поднят из-за того, что убийцами Мусы Сарра оказались полицейские. На настоящее время нет никаких доказательств, что так оно и было. Полиция ведет свое расследование, а мы следим, чтобы все заключения дошли до прессы без всяких туманных мест.
– Мне сказали, что сыскная полиция получила инструкции не вступать в конфронтацию с этими молодыми людьми. Кто отдал приказ: префектура? Мэрия? Министерство внутренних дел?
Заместитель мэра слегка опешил:
– Вы обо всем знаете лучше меня, Эстер. Если такие инструкции и были даны, то я об этом ничего не знаю…
Ловкий способ дать понять, что инструкции, может, и существуют, но ничем это не подтвердить.
– И Мирей, и Изард уже на протяжении многих лет периодически становятся проблемой наркотрафика и подвержены влиянию экстремистов, – продолжила она. – Мэрия и департамент рассчитывают реально решать эту проблему или собираются дождаться, чтобы ситуация еще ухудшилась?
– Мы уже этим занимаемся, – запротестовал он. – Мы расширяем свои действия в согласованности с полицией, а также с различными ассоциациями и социальными партнерами, поскольку речь здесь идет не только о том, чтобы подавлять и сдерживать. Главное, что нам сейчас нужно, – это успокоить горячие головы и завязать нить диалога… Сейчас обстановка лихорадочно накалена не только в Тулузе, но и во всей стране. Мы должны быть бдительны, сохранять спокойствие и не забывать о том, что мы на прослушке. Население кварталов в полном замешательстве, а значит, становится легкой добычей для манипуляторов.
«Старая песня», – подумала Эстер.
– По этому поводу, – сказала она, – вы, как и я, знаете, что существуют ассоциации, которые вместе с доброжелателями проделывают огромную работу ради этой молодежи и вкладывают в нее средства. Но существуют и другие, которые суть не что иное, как инструмент экстремистов для сближения с молодежью, отделения ее от остальной части общества, вербовки и промывания мозгов. Как вы считаете, такие ассоциации надо санкционировать или распускать?
– Это верно, экстремисты замучили окраинные кварталы, – признал он. – Но это не совсем по нашей части. На эту тему мы ведем диалог с министерством… Мы требуем увеличить численность полицейских, а также и число средств законодательной власти.
– За два последних года оборот трафика наркотиков вырос в тридцать два раза… По этому поводу вы предусматриваете принимать какие-то меры?
– С настоящего времени полиция интенсифицирует борьбу с наркотрафиком. Сильное возбуждение в окраинных кварталах возникло еще и по этой причине. Им очень мешают вести свои дела. Сегодня необходимо обращать внимание на разный состав населения и не стричь всех под одну гребенку.
– Разумеется… А как вы считаете: если молодежи, не покидавшей эти кварталы десятилетиями, дать возможность включиться в общество и развиваться вместе с обществом с равными шансами, если не устраивать из этих кварталов гетто, если городские политики прекратят без толку выбрасывать на ветер миллионы, что-нибудь изменится?
