Заместитель мэра бросил на нее осторожный взгляд: разговор ступил на скользкую почву. Сейчас, когда настало время судов, пробуксовка или занос на такой почве сделался навязчивой идеей большинства читателей.
– Я полагаю, что у вас уже набралось достаточно материала для статьи, – сказал он.
Выходя, Эстер столкнулась с очередной манифестацией: около сотни человек несли плакаты и вымпелы и выкрикивали в рупор лозунги. «Справедливости к Мусе!» – скандировала эта толпа. Несмотря на маску, она узнала одну из депутатов, что-то говорившую перед камерой регионального телевидения. В тот момент, когда Эстер с ней поравнялась, она заявляла в микрофон, который перед ней держали:
– Полиция в этой стране – настоящие варвары! Они здесь не для того, чтобы наводить порядок или устанавливать справедливость! Они здесь для того, чтобы поддерживать потерявшую доверие власть, которая хочет отвлечь внимание от своей губительной политики и перевести стрелки на эпидемию, пользуется эпидемией, чтобы принять кучу законов, уничтожающих свободу и ведущих нас к тоталитарному капкану! Что же до мэрии, то она воспользовалась всеобщим страхом, чтобы выиграть последние выборы!
Эстер несколько раз брала интервью у этой дамы и хорошо ее знала. Несмотря на молодость, она уже переняла все худшие замашки старых политических волков: разжигала пыл толпы из малейшей искорки, без зазрения совести играла на человеческих эмоциях, мгновенно завладевала ситуацией в малейших беспорядках. Или создавала их по надобности. Распространяла множество фейковых новостей на «Ютюбе» и на телеэкранах. Она прекрасно понимала, что в кварталах, где из двух человек к урне подойдет разве что один, выборы разыгрываются в небольшой части населения, в основном самой радикально настроенной.
Но журналистку сейчас занимало другое: если на парня действительно охотились полицейские, то этот город и вся страна рискуют взлететь на воздух.
33
Сразу после полудня Самира влетела к себе в кабинет.
– Я изучила распечатку звонков Мусы Сарра и Арианы Амбрелот, – сказала она. – Есть там одна неувязка.
Сервас поднял глаза от экрана компьютера, где читал рапорт жандармерии об аварии, и стал ждать продолжения.
– Я вернулась на несколько месяцев назад…
– И?
– Девушка и Муса виделись после того как его освободили прямо из допросной.
– Как это?
– Их звонки засечены в одном месте и в одно и то же время в двух километрах от дома Амбрелотов через несколько дней…
– Она сказала нам, что последний раз она его видела в суде, – задумчиво заметил Мартен.
– Вот именно.
– Почему же она соврала?
Он встал:
– Позвони-ка ее отцу. Скажи ему, что у нас есть несколько вопросов к его дочери, но много времени это не отнимет.
* * *
– Это действительно необходимо? – поинтересовался Кловис Амбрелот.
– Иначе мы бы сюда не приехали, – ответила Самира.
Учредитель группы патентной документации компании «C2H Авиасьон» покачал головой. Он явно был против, но смирился.
– Она наверху. Я спросил у нее, найдет ли она в себе силы говорить с вами. Она ответила, что найдет… пожалуйста, будьте с ней помягче. Она все еще очень слаба.
Та же фраза, что и в прошлый раз.
– Мы постараемся, господин Амбрелот, – сказала Самира.
Они поднялись по широкой винтовой мраморной лестнице, их шаги заглушал толстый ковер, который поддерживали медные рейки.
– Я здесь, – послышался тонкий голос, когда они ступили на площадку лестницы.
Дверь была полуоткрыта. Они шагнули через порог. Будуар был обит сиреневой тканью. Ариана Амбрелот в розовом домашнем халате сидела в кресле у окна. Тонкой рукой с длинными нервными пальцами она придерживала тяжелую серую гардину из велюра, любуясь осенним парком и прудом под окном. Она повернулась к ним.
Та же прозрачная бледность, те же забранные в узел волосы, те же огромные прозрачные глаза…
– Здравствуй, Ариана, – тихо сказала Самира. – У нас есть к тебе несколько вопросов… Можно я сяду?
Ариана Амбрелот кивнула. Самира пододвинула второе кресло и села напротив девушки, выдержав паузу и не сводя с нее глаз.
– Как ты себя чувствуешь?
– Сносно.
– Ты готова с нами поговорить? Чувствуешь себя в силах?
– Да…
– Хорошо.
Самира покачала головой и выдержала еще одну паузу.
– Ты нам сказала неправду, Ариана. Нам известно, что ты встречалась с Мусой вечером второго июня в двух километрах отсюда. Ничего страшного в этом нет. Но нам очень нужно знать, о чем вы говорили…
Сервас снова стоял в сторонке. Зрачки Арианы сузились. Она оглядела их одного за другим.
– Кто вам сказал?
– Никто, – ответила Самира. – Мы об этом знаем, вот и все. У нас есть доказательство, что вы с Мусой виделись в тот день. Может быть, мы ошибаемся?
– Нет…
– Но тогда почему ты сказала неправду?
Пауза.
– Муса меня не трогал, – вдруг очень твердо сказала Ариана Амбрелот.
– Что?
Самира не стала оборачиваться, чтобы бросить взгляд на Мартена, но догадалась, что он, как и она сама, затаил дыхание.
– Муса… это не он меня изнасиловал.
Снова воцарилась тишина.
– Тогда кто?
– Парни из его квартала… Я их не знаю.
– Но тогда почему же ты его обвинила?
Они увидели, как на глазах у нее показались слезы и покатились по фарфоровым щекам.
– Это… очень сложно. Он тогда только что сказал мне, что бросает меня, что встретил другую. Я его за это возненавидела. Я тогда была в его квартале и собиралась идти домой, но эти парни меня окружили. Они принялись надо мной издеваться, спрашивали, что я здесь делаю… А потом… потом они меня силой посадили в эту машину и повезли… куда-то, а там к ним подошли еще несколько человек…
Она глубоко вдохнула и вытерла глаза обшлагом рукава.
– Они… они со мной это сделали в кузове машины, сзади… Один за другим… Их было много… Но Мусы среди них не было…
Она всхлипнула:
– Когда меня допрашивала полиция, я была очень обижена на Мусу. Я его ненавидела. Я считала, что это все из-за него. Вот я и обвинила его, что он насиловал меня вместе со всеми…
«Господи», – подумал Сервас. Он почувствовал, как горечь поднимается к горлу. Так вот почему Муса ничего не сказал и не назвал ни одного человека. Когда все случилось, его там просто не было.
