Только вот не особенно в это верилось. Он снова оторвал взгляд от своих записей. Следственная группа была хорошо укомплектована. Согласно указаниям, полученным сверху, в нее входили полицейские из доброй полудюжины разных отделов. И теперь ему надо было показать, что оно того не стоило. Он вовсе не собирался делиться информацией со всеми членами группы. Слишком велик был риск утечки. И не только в сторону прессы…
– Отпечатки пальцев и образцы ДНК взяли с грунта и у всех присутствовавших на мосту? – спросил он.
– А отпечатки и пробы префекта тоже нужны? – сказал кто-то.
Вокруг стола раздались смешки. Сервас увидел, как вздохнула Самира. Вдруг в кабинет вихрем ворвался командир отделения жандармерии.
– Пожарники из Коломьера только что сообщили, что сегодня утром найден сгоревший «Рено Трафик»!
Он заглянул в свои записи:
– На дороге в Селери. Это довольно безлюдное место. Им позвонил один из местных жителей.
Они снова замели следы.
Коломьер – коммуна к западу от Тулузы. Вторая в департаменте. Наполовину городская, наполовину сельская. Там наверняка ничего не найдут. Эти типы – профи.
– А в Коломьере есть камеры слежения? – спросил он все-таки.
– Я уже проверял, – ответил жандарм, – на сайте муниципальной полиции. Они говорят, что на государственной трассе есть тридцать камер.
– Очень хорошо. Венсан, свяжись с ними. Поедешь на место и просмотришь все записи: надо засечь передвижения «Рено Трафик».
– Если это наш «Рено», то он ехал из Тулузы, с востока, – заметил Эсперандье. – Он должен был пройти по А-шестьсот двадцать четыре и по Эн-сто двадцать четыре.
Сервас согласно кивнул:
– Посмотри, есть ли камеры по пути. Если надо, запрашивай помощь.
Он взглянул на план города, висевший на стене за его спиной.
– Надо еще проверить все камеры вдоль пути, по которому они удирали: авеню Этьен-Бильер, авеню Гранд-Бретань и проезды Морис-Сарро. Запроси «Кампус Трафик», – заключил он.
Расположенный в безымянном здании на авеню Атланта, «Кампус Трафик» был диспетчерским пунктом движения во всем агломерате Тулузы. Он группировал в единое целое все средства коммуникации, управлял всеми городскими средствами передвижения и движением на дорогах юго-запада, а также службами дорожной полиции, которые следили за всем, происходящим на дорогах, с помощью сотен видеокамер, расположенных на окружной дороге, на развязках и авеню, площадях и улицах.
– И последнее: предупредите родителей, что мы намерены расклеить портреты Кевина Дебрандта на близлежащих досках объявлений с просьбой явиться всем, кто видел его.
– Спасибо, майор, – вмешался Шабрийяк, вставая со стула и хлопая в ладоши. – Отлично, ваши задания на день распределены. Я надеюсь на каждого из вас.
Легкий шумок ознаменовал конец собрания. Окружной комиссар повысил голос:
– И то, что обе жертвы были хулиганами, вовсе не означает, что не надо ускорить темп расследования. Я знаю, что все думают про себя, потихоньку… Но за этим расследованием будут пристально наблюдать с самых высоких государственных постов.
– Но это не означает, что надо оплакивать их судьбу, – сказал Рафаэль громким и ясным голосом.
Шум усилился.
– Я этого не слышал, – резко бросил окружной комиссар.
– Я просто озвучил то, что каждый думает про себя, – не унимался Кац. – Эти двое типов были…
Самира удивленно посмотрела на лейтенанта. Какая муха его укусила? У Шабрийяка сдали нервы.
– Я хочу, чтобы вы меня хорошо поняли, лейтенант, – отрезал он с ледяной яростью в голосе, ткнув пальцем в направлении Каца. – Я не потерплю комментариев такого сорта! Еще одно слово – и я отстраню вас от расследования. Я достаточно ясно выразился или вы все-таки чего-то не поняли?
Самира увидела, как блондина передернуло от унижения, глаза у него потемнели, но он, стиснув зубы, согласно кивнул.
43
С крутых стен высокой скалы над маленьким городком высилась средневековая крепость. Неприступная. Угрожающая. Ее зубчатые стены и сторожевые башни возникали из дождя и тумана в восьмидесяти восьми километрах к югу от Тулузы.
Однако из окон комиссариата Фуа ее видно не было, хотя она и стояла всего в каких-нибудь нескольких сотнях метров. Потому что, по вполне понятной причине, он сидел к крепости спиной. Надо полагать, сотрудников полиции не хотели отвлекать от важных дел. Опасные ситуации в этом медвежьем углу возникали редко, а когда возникали, то были не столь милосердными, как в ста километрах севернее. И виноваты были эти проклятые Пиренеи.
Майор Люка Гальван ненавидел Пиренеи. Ненавидел и этот город, и весь этот гиблый район, где если не шел дождь, то небо все равно было серым, а если, наконец, проглядывало солнце, то ему не хватало моря, парусов и пляжей с загорелыми девчонками. Гальван родился в Безье. Его детство и юность прошли в городе Жана Мулена
[54], между аллеями Поль-Рике и кафедральным собором Сен-Назер… А потом он поступил в полицию, и его перевели в парижский регион.
Молодой сотрудник антикриминальной бригады, он достаточно быстро закалился в контактах с городами и горожанами, прежде чем его перевели в Монпелье. Он бы там и служил, если бы не совершил одну глупость. Во время дежурства он ударил типа, который оскорблял его, всячески провоцировал, а потом задел и честь его девушки. Кто-то заснял эту сцену на мобильный телефон. В результате Гальван прошел через дисциплинарный совет и, поскольку в его послужном списке это было первое нарушение, его отправили служить в Фуа. В Арьеж. Может, кому-то эти места и нравились: дикая природа, горы, зеленые долины, горные реки – но только не ему.
На столе у него зазвонил телефон. Он был погружен в мысли о своей последней пассии, Тендер, замужней даме из местных, которой, как и ему, было очень скучно. С его точки зрения, Тендер принадлежала к другой породе охотников в той охоте, где каждый был и охотником, и дичью.
– Гальван, – сказал он.
– Э-э-э… здравствуйте… это я… вы меня помните? Вы оставили мне номер телефона.
Голос принадлежал мужчине среднего возраста, неуверенному в себе или напуганному. Он узнал голос, но не мог вспомнить, где и когда его раньше слышал.
– Ролан Невё, торговый агент, помните? Когда-то ночью… я увидел, что в замке происходят странные вещи… Я вас даже туда проводил…
Вот черт. Это тот самый тип, что застукал генерала и всю компанию в этих дурацких масках. Правда, на следующий вечер он достаточно ясно все разъяснил этому придурку, намекнув на его жену и дочь.
