– Это имеет отношение к тому парню, которого нашли на мосту и о котором говорили в новостях?
Он кивнул, потрясенный. Он мог противостоять любой угрозе, если угрожали ему, и в прошлом ему не раз приходилось быть объектом угроз и сталкиваться с очень опасными людьми… Но он не был уверен, что способен выстоять, когда дело коснется тех, кого он любит, кто ему дороже всего на свете.
– «На темную сторону» – как это понимать?
– Они больше не полицейские, они феодальные самодуры, убийцы… Они уже ничем не отличаются от тех, кого мы ловим…
– Значит, тот тип, что дожидался меня, – ходячее предупреждение? Способ сказать тебе: «мы знаем, где ты живешь, и мы знаем, кто твои близкие»… Как мафия…
Сервас вдруг остро почувствовал, что время поджимает, что он должен действовать быстро, если не хочет и дальше подвергать их опасности. Он поднял руки, чтобы успокоить ее.
– Эти типы очень скоро будут уничтожены, Леа. Но пока я запросил для вас охрану. Для тебя и Гюстава.
Она фыркнула, ноздри у нее расширились, как у норовистой лошади, щеки залил гневный румянец.
– Значит, ты хочешь, чтобы я появлялась на работе под охраной полицейских, да?
Он смотрел на нее с восхищением. В этой женщине не было ни одной черточки, которую он не любил бы. И он очень боялся ее потерять.
– Но это всего на несколько дней, – сказал он.
– Об этом не может быть и речи!
– Леа…
– Если этот вопрос пока не урегулирован, распорядись, чтобы Гюстава провожали в Центр развлечений, а потом в школу: мне так будет спокойнее. Но никаких пересечений твоей работы с моей быть не может. Если полицейским нравится, пусть следуют за мной на автомобиле, но в мою больницу они не войдут.
– Но ты же прекрасно знаешь, что в обычное время туда может зайти кто угодно!
– А мне плевать! Ноги их не будет у меня на работе!
Она уже кричала. Сейчас она не пойдет ни на какие уступки. Он подумал, что лучше пока не настаивать: он попытается повторить попытку чуть позже. А она уже шла по коридору к спальне.
48
«Appetite For Destruction», как выразились «Guns N’ Roses»
[58]. Ярость. Крики. Пули. Пожары. Ночь сверкала красными сполохами, как Везувий, заливающий лавой Помпеи. Центральная служба безопасности региона и антикриминальные бригады держались на расстоянии. Они ожидали приказов. Пока раскаленная лава не хлынула через борта кратера и не растеклась повсюду, они ничего не предпринимали. Что же до обитателей квартала, то им было несладко. В таких конфликтах жертвами всегда оказывались штатские. Так случилось и на этот раз.
* * *
Субботний вечер в префектуре. Мишель Сен-Амон издавна любила устраивать вечеринки, куда приглашала всех департаментских влиятельных особ и шишек. Собрания для нее проходили не без пользы: обходя гостей с подносом в руках, она прицеливалась к какому-нибудь молодому красавцу, а потом, когда все расходились по домам, просила его остаться. Разница в возрасте ее ничуть не волновала. Дареному коню в зубы не смотрят.
Но пандемия лишила ее этого развлечения, и в тот вечер отнюдь не дневные события заставили ее сменить полицейский мундир на дамский костюм английского покроя, плотно облегавший ее широкие бедра и крепкие ноги, накачанные ежедневными тренировками на велотренажере. Выслушивая доклад полицейских и жандармерии о сложившейся ситуации, она склонилась над картой Тулузы и окрестностей.
Мирей, Изард, Багатель испытали на себе новую вспышку насилия. Она боялась, что волна гнева докатится и до других коммун. И прекрасно знала, что за происшествием на мосту пристально наблюдают сверху.
Ей на ум снова пришел этот полицейский. Сервас. Он был прям и неприступен, но она почувствовала, что это всего лишь видимость. Она навела соответствующие справки. Честный и неподкупный полицейский, но человек, страдающий от собственных демонов, постоянно ходящий по лезвию бритвы. Он часто не ладил с начальством. В нем переплетались антигерой с героем настоящим, недюжинная сила с ранимостью. Интересный коктейль. Было бы очень недурно взглянуть в интимной обстановке, что скрывается за этой кирасой. Кто знает? Может быть, такая возможность скоро представится…
Она сосредоточилась на словах своего заместителя, который, как всегда, все видел в черном цвете.
– Этот город находится на грани гражданской войны, – доложил он.
Она подавила вздох:
– Черт возьми, прекратите драматизировать. Это очень утомляет.
* * *
Полицейский, сидящий за рулем автомобиля без опознавательных знаков, припаркованного на Страсбургском бульваре, смотрел, как к машине подходит молодой лейтенант.
– Не двигайся, – сказал он своему спутнику.
Он вышел из машины и направился к белокурому лейтенанту, который уже набирал код на входной двери в свой дом.
– Лейтенант…
Кац обернулся и увидел парня в косухе и черном худи. Усталое лицо, мешки под глазами, хотя вряд ли он был намного старше Рафаэля. От него исходило ощущение суровой дерзости под жестким контролем, а на лбу словно было написано: легавый.
– Давно хотел с тобой познакомиться, – сказал полицейский в штатском. – Нам сообщили о твоей реакции на Новом мосту и во время совещания в Управлении уголовной полиции…
Кац ничего не ответил, давая понять, что готов слушать дальше.
– Мне поручили тебе сказать, что многие это оценили. В полиции им нужны такие, как ты, – прибавил парень, улыбаясь под маской.
– Им – это кому? – спросил Рафаэль.
Он почувствовал, что улыбка стала шире.
– Всему свое время… Они хотят, чтобы ты знал, что многие с тобой на одной волне. Ты не одинок…
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – возразил Кац.
Парень переступил с ноги на ногу, огляделся вокруг и снова обратился к Кацу:
– А я думаю, что прекрасно понимаешь… И в комиссариате, и во Дворце правосудия есть определенное количество людей, которые считают, что эта страна пришла в упадок, все разваливается и пришло время действовать. А ты-то сам что думаешь?
Рафаэль оглядел своего визави. Тот кивнул.
– Я бы, может, и не высказался против, – осторожно начал он. – Но что с этим можно сделать?
– Вроде бы некоторые уже начали кое-что делать, не находишь? – сказал второй парень.
– Ты их знаешь?
Парень подмигнул:
– Может, да, а может, и нет… Мы об этом еще поговорим. А пока что желаю тебе хорошего вечера. И еще раз спасибо за твои слова.
