– А это кто?
Старший фыркнул и пожал плечами.
– Да никто. Он вернется в лес, к своим. Не обращайте внимания.
Но офицер уставился на толстяка своими синими глазами.
– И что он здесь делает?
– Ничего, я же сказал… Вас это не касается… Ограничьтесь своей работой. А ваша работа – вывезти нас отсюда. И точка.
– Черт побери, как здесь отвратительно, капитан, – заметил за его спиной один из команды, молодой сержант.
– Как тебя зовут? – по-английски спросил Тибо Доннадье де Риб у мальчика.
Но тот ничего не ответил. Может, просто не понял, о чем его спросили.
– Эй, – занервничал фермер, – что вы делаете? Не вмешивайтесь! Говорю вам, это не ваше дело. Это один их местных грязных сопляков. Его тут все презирают.
– Заткнитесь! – рыкнул синеглазый капитан.
Но толстяк не унимался.
– Не нравится мне ваш тон, – сказал он, все больше распаляясь.
И тут капитан Тибо Доннадье де Риб сообразил, что ружье все еще находится в руках у толстяка.
– Сержант, – сказал он, – заберите у него оружие. А вы, капрал, удостоверьтесь, что в доме больше никого нет.
Фермер осклабился:
– Французская армия, значит? Банда шутов гороховых! А вы знаете, что мы с братишкой делаем с этими мальчишками?
– Нет. Просветите.
– Мы на них охотимся…
Наступила тишина.
– Вы… что?
– Выпускаем в лес и стреляем по ним, как по кроликам… Это после того, как их дикие родичи перерезали наших родных в девяносто первом, во время восстания в Киншасе.
Капитан Доннадье де Риб пристально посмотрел на фермера.
– Это правда?
Тот зашелся презрительным, высокомерным смехом.
– Да нет, конечно! Если бы это была правда, неужели я бы вам рассказал? Ну, ладно, хватит. Поехали, наконец… Или вы хотите дождаться, пока явятся человек триста, вооруженных до зубов и под кайфом? Такого натиска вы не выдержите.
Но капитан решил не давать ему вот так просто выкрутиться. Он знал, что все вооруженные группировки в регионе используют изнасилование в качестве боевого оружия. Так поступали мятежники в Руанде, конголезское ополчение «Маи-Маи»… Он знал, что они пихали штыки и другие режущие предметы в женские половые органы или заливали в них горючую смесь и поджигали… Они не щадили даже младенцев и старух, насиловали целые деревни. Причем не ради удовольствия, а из жажды разрушения. Им надо было до смерти запугать население.
И тут у капитана появилось ужасное подозрение, а за ним пришел гнев, с которым он не мог справиться.
– Почему у вас в доме появился этот ребенок? – спросил он.
Толстяк уставился на него с вызовом.
– А вы как думаете?
На этот раз в его голосе слышалась не простая бравада. Капитан Доннадье де Риб почувствовал тошноту, а потом какая-то ледяная жидкость начала быстро заполнять его вены. Ярко-синие глаза между тем оглядывали обоих фермеров. Для него начиналась инфернальная ночь, ночь греха и печали.
– Сержант, – сказал он вдруг, – вы любите охоту?
Толстяк удивленно наморщил брови.
– Обожаю, – отозвался молодой сержант, стоявший за спиной капитана.
– А какую дичь вы предпочитаете? – спросил тот, не оборачиваясь и не сводя глаз с притихших фермеров.
– Любую, – раздался у него за спиной голос сержанта.
– Не находите, что настало время поохотиться? – игриво сказал капитан, а сердце его отяжелело, как камень.
Он заметил, что фермеры забеспокоились.
– У нас есть такая возможность, – сказал сержант, – но думаю, что придется много тащить, капитан.
– А что за дичь вы тут присмотрели, сержант?
– Двух жирных свиней… Их можно выпустить в лес… Как думаете, капитан?
55
Рафаэля все еще не было. Почти 20:00. Эстер подошла к окошечку «Сами Кебаба».
– Копельман, – сказал Сами, – салям алейкум. Дюрюм без острого соуса с собой?
– Как ты переносишь все эти ограничения и комендантский час, Сами?
– А ты как думаешь, Копельман, это что, большая радость? Так ты заказываешь дюрюм или нет?
– Приготовь, пожалуйста.
– Сейчас, я мигом.
Она оглядела рю дю Тор. Каца видно не было. По пустой улице, пряча лицо, приближался какой-то прохожий.
– Это вы Эстер Копельман? – спросил он, подойдя метра на два.
– С кем имею честь?
Прохожий поклонился и бросил взгляд на окошко продавца. Но Сами уже исчез в кухне.
– Меня прислал Рафаэль. У него неотложное дело. Он сказал, что у вас есть для него какая-то информация. Я уполномочен ему эту информацию передать.
Эстер поморщилась. Она таких штучек терпеть не могла. С другой стороны, этот человек знал время и место назначенной встречи. К тому же она быстро отметила про себя, что такой тип мужчин ей нравился: лет пятидесяти, некрасивый, но было в нем что-то такое… солидное, что делало его привлекательным. На широких плечах ладно сидела потертая кожаная мотоциклетная куртка, виски чуть серебрились сединой, глаза смотрели спокойно и дружелюбно, не бегали и не моргали.
– Вы не будете возражать, если я в этом удостоверюсь?
Незнакомец кивнул:
– Конечно нет.
Кац взял трубку после второго гудка.
– Тут какой-то тип утверждает, что его прислал ты…
– Да, совершенно верно, но я сейчас занят, я перезвоню позже, – сказал лейтенант, словно обращался к кому-то другому.
Эстер поняла, что Рафаэль не один, и отсоединилась.
– Хорошо, – сказала она незнакомцу. – Но не здесь.
– Здесь, чуть поодаль, стоит моя машина, – ответил он.
Вдруг, когда она наклонилась к окошечку, чтобы поторопить Сами, незнакомец выругался у нее за спиной, а потом сказал достаточно громко, чтобы его услышали:
– Не оборачивайтесь и не смотрите в мою сторону. Вон там один тип… я его знаю, это полицейский. Говорите в окошко, делайте вид, что речь идет о вашем заказе.
– Что происходит? – сказала она, притворяясь, что говорит с Сами.
– У вас есть на примете какое-нибудь место, куда мы могли бы пойти?
