– Лейтенант Самира Чэн, следственная группа майора Серваса, – сказала она. – Со мной капитан Эсперандье и лейтенант Фремон из Генеральной инспекции Национальной полиции. Прошу прощения, что явились в воскресенье, но дело очень важное и не терпит отлагательств. К сожалению, до окружного комиссара Шабрийяка дозвониться не удалось.
Мишель Сен-Амон стрельнула в нее взглядом.
– Если это настолько срочно, я советую вам по возможности кратко и ясно изложить суть дела, раз уж это по вашей части, лейтенант.
* * *
– Сейчас уже наступил момент, когда эта страна оказалась на краю бездны, – сказал генерал. – Власть, порядок и законы в ней попираются ногами. Универсализм и гуманизм, скреплявшие наше общество, повержены людьми, которые хотят насильно, против воли большинства насадить свою смертоносную идеологию, воспользовавшись слабостью нашего правительства. А в это время наши теневые олигархи, чья жадность уже перешла все границы, захватывают все больше богатства и привилегий.
Он впился своими синими глазами в глаза Серваса.
– В результате угроза обрела множество форм. Она с успехом принимает облик террористов, наркодилеров, налетчиков, то есть всех, кто нападает на устои государства. В результате наркобароны устанавливают в кварталах свои законы, там бесконтрольно циркулирует оружие, страну разлагает криминальная экономика, каиды владеют наркотрафиком, оружием и человеческими ресурсами, финансируют фундаментализм, который с каждым днем укрепляет свое влияние. В результате преступники, отбросы общества всех мастей перестали бояться полиции, и даже центры городов превратились в поля сражений. Они убивают детей, учителей на пороге школы, священников в церквях, полицейских и жандармов… Сколько жертв вам еще понадобится, чтобы вы начали реагировать?.. Чтобы вытащили головы из песка? В результате страна оказалась на грани гражданской войны, а политики ничего не предпринимают.
Он прекрасно владел голосом, и чем холоднее становился голос, тем ярче синели глаза. От звука этого голоса у Серваса завибрировало солнечное сплетение.
– Жизнь – это борьба, майор. Мы об этом позабыли. Мы ослеплены нашей идеологией, безумными идеями наших гуманных ученых и нашим западным видением мира, которое буквально сочится прекраснодушием. Мы позабыли, что мир – штука жесткая, мы разучились защищаться, отказались от справедливых наказаний, эквивалентных содеянному. И все это вместе привело к тому, что мы позволили монстрам расти и множиться на нашей земле.
Он снова заглянул прямо в глаза Сервасу.
– С этим малодушием пора кончать, и пора кончать прятать головы в песок… Надо смотреть на реальность, какова она есть, а не какой нам бы хотелось ее видеть: мы находимся в состоянии войны…
Отсветы пламени плясали в синих глазах. Генерал возвышался над комнатой, как статуя Командора.
– И единственное решение, которое вы нашли для достижения ваших целей, – это охотиться, как на дичь, на мелких правонарушителей без размаха? – вызывающе сказал полицейский.
– Вы плохо меня поняли, майор. Это всего лишь начало… Подготовка… Посланный сигнал… Так мы даем понять, что мы здесь, что у нас все под контролем и мы двинемся на них, как только решим, что пора. А когда кварталы запылают и установится полная анархия, мы перейдем ко второй фазе. И в армии, и в полиции есть люди, готовые выгнать из дворцов всех трусов, которые нами правят. Мы не одиноки. К нам присоединятся другие. Они уже набраны отовсюду. И потом, нам нужны деньги, чтобы финансировать наше движение.
Генерал замолчал. А Сервас вдруг все понял.
– Вам за это платят, – сказал он. – За возможность охотиться на такую… дичь. Ну конечно. Зачем тогда затевать эту охоту, если не… И сколько? Держу пари, что вы дорого продаете такие привилегии.
– Достаточно.
Амбрелот, Лантене, да и другие, несомненно: богатые родители жертв… богачи, жаждущие отмщения. Правосудие их обмануло, и они готовы дорого заплатить, чтобы восстановить справедливость… Око за око… Тут, скорее, Ветхий Завет, чем Новый… Какое там подставлять другую щеку…
Сколько же они отстегивали, чтобы принять участие в охоте? И сколько народу им платили? Сколько еще преступников исчезли без следа и кто, черт возьми, кроме их семей, о них обеспокоился? И сколько же времени все это продолжалось?
И каждый раз касса движения солидно пополнялась. Если бы не та нелепая авария, это могло бы продолжаться еще долго… Теперь все стало ясно.
60
В замочную скважину вставили и повернули ключ. Дверь со скрипом открылась, и Леа снова ослепил луч фонарика. Но она успела разглядеть, что в комнату кого-то втолкнули. Женщину. Дверь сразу закрылась, женщина выпрямилась и сурово посмотрела на Леа.
– Где мы? – спросила она хрипло. – И кто вы?
«Лет пятидесяти, заядлая курильщица», – была первая мысль Леа. «Скверная гигиена жизни, склонна к сердечно-сосудистым и неврологическим заболеваниям, к раку, облысению, ослаблению памяти и гипертонии», – была мысль вторая. «Характер отвратительный», – была третья мысль. Но Леа предпочла все это одиночеству в неволе.
– Меня зовут Леа Деламбр, – сказала она тихо, на тот случай, если под дверью кто-то подслушивал. – Я врач. Я не знаю, где мы: мне надели на голову мешок и привезли сюда.
– Ага, значит, мы в одной лодке… Меня зовут Эстер Копельман, – ответила вновь прибывшая гораздо громче, словно ей было наплевать, слушают их или нет. – Я журналистка. Как вы сюда попали?
– Сначала расскажите вы, – сказала Леа с недоверием.
Эстер помедлила:
– Я занимаюсь расследованием серии преступлений и исследую тех, кто их совершил и их мотивацию. И, похоже, я слишком близко подошла к истине… а преступники не хотят, чтобы эта истина выплыла на свет божий.
– А что за преступления?
Внезапный интерес Леа не укрылся от журналистки.
– В том числе и убитый парень, найденный на мосту… У него на груди было выжжено слово ПРАВОСУДИЕ. А что, вы имеете к этому делу какое-то отношение?
– Расследованием этого дела руководит мой друг.
Эстер Копельман застыла.
– И как его зовут?
– Сервас. Майор Сервас.
* * *
23:20. Два вертолета отдела Обеспечения безопасности населения транспортировали сотрудников тулузского спецназа. С точки зрения Самиры и Венсана, сидевших с ними в кабине, над холмами они летели слишком низко. Этот тип вертолетов был одним из самых бесшумных в своей категории, но все-таки надо было соблюдать дистанцию. Члены подразделения собрались и вооружились дубинками меньше чем за двадцать минут, в соответствии с инструкцией. Кроме Самиры, женщин в отряде не было.
Внизу, слева от вертолетов, длинная вереница автомобилей рассыпала по ленте шоссе голубые искры крутящихся фонарей: фургоны везли резервные материалы, подкрепление для следственной бригады и для группы вмешательства во главе с комиссаром департаментской безопасности, и весь состав двигался гораздо быстрее разрешенной скорости.
