– А кто тот, другой парень из программы, которого ты знаешь? – спрашивает он.
– Чарльз Портмонт. Он был с Еленой, когда они нашли мертвого Келлена. – Вытаскиваю телефон, показываю ему фотку. – Если встретишь его в кампусе, будь поосторожней.
– По-моему, ты сказала, что это не он.
– Я почти в этом уверена… но он врет как дышит. Не верь ничему, что он тебе про меня станет рассказывать.
Андре смотрит на меня ровным взглядом.
– А что он мне про тебя может рассказать?
– Всякую чушь. Ему просто нравится пудрить людям мозги.
– Но это ведь это он тебе сказал, что двое убитых из нашей программы… А что, если он тоже просто дурил тебе мозги?
Отлично – Андре далеко не дурак.
– Я ему поверила, поскольку он вроде как всерьез беспокоится насчет собственной безопасности. Чарльз думал, что это моих рук дело. Не знаю, как он вызнал, что они участники программы, но он уже на третьем курсе и, похоже, знает всех в исследовательской группе.
– Всех, кроме меня, – замечает Андре.
Пожимаю плечами.
– Как я уже сказала, не доверяй ему, пока мы это не выясним. – Вытаскиваю свой ежедневник и набор ручек. – А теперь выкладывай все про убийство Майкла, с точностью до миллисекунды.
– А это еще что? – спрашивает он.
– Органайзер. Я реально запала на эту систему. Чтобы привести в порядок любую информацию – лучше не придумаешь.
Рисую временну́ю шкалу того вечера, и Андре помогает мне ее заполнить. Факты он приводит не в строгом порядке, регулярно перескакивая с пятого на десятое, зато помнит просто бездну мелких подробностей того вечера. Правда, не может даже лишь приблизительно описать лицо человека, которого видел в момент смерти Майкла.
– Это точно не он? – спрашиваю я, постукивая пальцем по своему мобильнику, на котором до сих пор открыта фотка Чарльза, стыренная из «Инстаграма» Кристен.
– Нет, такого я бы точно запомнил.
– Итак, в чем твоя версия? И на фига весь этот шухер насчет встречи ровно в четырнадцать ноль-ноль?
Андре бросает взгляд на свои смарт-часы.
– Это давало нам целый час для разговора. У меня в три участие в эксперименте, и ты пойдешь туда вместе со мной.
– Я?
– В том-то все и дело: по-моему, Уимен и есть то самое недостающее звено.
Хмурюсь, моя ручка застывает в воздухе.
– Да ему типа как за семьдесят!
Уимен никак не мог навалять мне тогда в подвале! Подобное месилово не для него. Тот, с кем я сцепилась, был явно физически силен.
– Нет, я не хочу сказать, что это его рук дело. – У Андре такой огонек в глазах, как будто он собирается сообщить мне, дуре, нечто сногсшибательное. Он запускает свою электронную почту на компе перед собой, открывает какую-то картинку и пытается максимально ее увеличить. – Это блокнот, который мы нашли у него в кабинете.
Передо мной набор каких-то двузначных чисел, некоторые из них перечеркнуты. «06» обведено кружочком, рядом с «33» звездочка и еще какие-то цифры.
– Я перепробовала все комбинации этих чисел – это не пароль от его компьютера. Может, у него кодовый замок где-то в кабинете – например, на одном из этих шкафчиков с документами?
– Это не пароль – это расчеты. Он пытается вычислить связь между двумя календарными датами. – Андре тычет пальцем в «96» на экране. – Этот год ни о чем тебе не говорит?
– Какое мне дело до года, когда я еще не родилась?
– А ты когда-нибудь слышала про убийцу НДР? Который орудовал с девяностых по начало двухтысячных?
– Естественно.
– Когда того поймали, Уимен был его психотерапевтом – единственным, кто с ним в принципе общался. И на суде выступал за помилование – гнал, что тот, мол, вообще никакой не преступник.
– Что?!
Андре кивает.
– Уимен высчитывал годы. Рипли было тридцать три, когда его казнили в штате Вирджиния, чуть больше десяти лет назад. Вернись на двадцать лет назад, до тысяча девятьсот девяносто шестого, а конкретно до сентября месяца – когда НДР совершил первое убийство, о котором нам известно.
– Что-то не пойму, какое все это может иметь отношение к нам.
– Ладно, у нас пока нет всех деталей головоломки, но мы теперь, по крайней мере, знаем, что Уимен – Уимен! – интересовался этими датами. В нынешнем сентябре двадцатилетняя годовщина того момента, с которого НДР ударился в свой убийственный загул. И так уж вышло, что кто-то вдруг начинает свою собственную серию убийств в точности в этот самый день, двадцать лет спустя. Это имитатор.
– Но НДР был насильником, он расчленял трупы и все такое… Эти же убийства – просто убийства ради убийства.
– Подумай как следует, – шепчет Андре, подаваясь ко мне. – Уимен руководит программой, которая призвана сделать из психопатов полноценных членов общества. А вдруг что-то пошло наперекосяк? Как лучше всего привлечь внимание Уимена, как не изобразить из себя серийного убийцу, с которым он работал? Первая смерть вполне могла быть просто трагической случайностью. Но на вторую уже не закроешь глаза, и он просто не мог не обратить внимания на даты.
Откидываюсь назад, голова просто-таки кипит. Слишком уж мало путеводных нитей и слишком много трупов, на мой вкус.
– Вся эта математика может относиться к чему угодно – он мог держать в голове свою ипотеку, или годовщину своей свадьбы, или еще чего… Или, может, целью этих убийств было наказать Уимена. Может, кто-то его ненавидит, реально ненавидит.
– Или у него возникли тайные подозрения, о которых он не может рассказать полиции – вряд ли он хочет выставить свою программу и все свои исследования в дурном свете. Может, это кто-то из его бывших студентов, которого он уже сто лет знает и которого покрывает. А может, и вообще никакой это не студент – просто какой-то ненормальный с улицы, у которого зуб на Уимена из-за его связи с НДР, – говорит Андре.
– Сомневаюсь, что Уимену или универу так уж требовалось кричать о его работе с НДР на всех углах. Особенно когда по кампусу шатается целая толпа психопатов, которых он исследует.
Андре смеется, но раздраженно хлопает рукой по столу.
– Я просто подумал: очень странно, что он ни разу не упоминал об этом деле НДР – в смысле, ни в какой-нибудь криминальной программе по телику, ни в своих научных трудах… Лично я сейчас занят тем, что пытаюсь выяснить, кто были все его студенты и аспиранты и в какие годы они тут учились. Если мы найдем его аспирантов из девяностых, то у них может быть больше информации.
– По-моему, нам лучше всего выяснить, кто еще в этой программе прямо сейчас. Не так-то много людей даже просто в курсе о ее существовании – сам Уимен, Елена, еще несколько его лаборантов… Давай посмотрим правде в глаза: если в кампусе семь психопатов и кто-то убивает людей, то, скорее всего, это один из нас. Но нельзя исключать и кого-то из его бывших студентов – ну, или кого-то, кто прошел через его программу много лет назад. – Я вздыхаю. – Хотя если мы не можем выяснить, кто в ней участвует в данный момент, то как мы узнаем, кто участвовал бог знает когда?
