– Некоторых и вправду называют «безнадежными», и такие ситуации меня глубоко печалят. Я всегда представляю себе жизненный путь таких людей в виде дороги со множеством развилок, на которых их жизнь вроде могла бы свернуть в одну сторону, но выбрала другую, и размышляю, что могло бы сделать общество, чтобы помочь им сделать правильный выбор. По-моему, мои коллеги-психологи просто предали таких людей.
– И вы испытываете к ним жалость?
– Как минимум.
– А мне вот таких людей нисколечко не жалко. Вроде того, кто зарезал того парня.
– Знаете, Андре… – Леонард отложил свой блокнот. – То, свидетелем чего вы стали две недели назад, было крайне травмирующим событием, и ваш поступок все-таки был некоей формой альтруизма. Не думаю, что он объяснялся исключительно вашим стремлением выставить себя героем.
– Нет, альтруизм тут совсем ни при чем.
– Это как-то связано с вашей сестрой? Это стремление вовремя поспеть на помощь?
Андре погрузился в молчание.
Леонард сделал пометку в блокноте. Парнишка категорически отказался обсуждать своих родных еще во время их самой первой беседы. При таком раскладе могли уйти месяцы, чтобы установить нормальный контакт, и травмирующее событие с Майклом наверняка отбросило их еще дальше назад. После того как в тринадцатилетнем возрасте Андре поставили кондуктивное расстройство, непохоже, чтобы он получал существенную профессиональную помощь. Проблемы с поведением и успеваемостью продолжались еще два года, пока понемногу не пошли на убыль. Что-то вдруг выправило его, заставило закончить школу если и не отличником, то с весьма достойными оценками. Это делало Андре особо интересным случаем, поскольку показывало его способность к самоконтролю. И в чем бы этот неведомый фактор ни заключался, Леонард был решительно настроен со временем это выяснить.
28
«Сбор Большой Тройки у Чарльза ровно через час», – гласило сообщение от Хлои, дополненное ссылкой на «Гугл-карты» с указанием точного места встречи. Андре засунул телефон в карман. Вокруг него на полу комнаты Ди в общаге расселись его новые друзья – Шон как раз в лицах показывал, как свалился с эскалатора в метро, вызывая истерический смех. Все пили ром с кока-колой, слушали музыку. Андре знал, что скоро придется уходить, сознавая, что ему одновременно и хочется, и не хочется покидать компанию. Одна половина его хотела и дальше сидеть тут с друзьями и валять дурака – та самая половина, что терзалась чувством вины за то, что ему пришлось соврать своему соседу по комнате и всем его друзьям насчет того, кто он такой, как попал в Адамс и что тут вообще делает. То, что он осторожно продемонстрировал Шону свой интерес к делу об убийстве, не сказав даже полуправды, только все усложнило – Шона подобный интерес ничуть не удивил, но сосед совершенно не представлял, что стоит на кону. И вот теперь приходилось сидеть здесь и делать вид, будто тот факт, что за ним охотится какой-то шизанутый убийца, не пугает его до чертиков, и даже нельзя было рассказать об этом своим друзьям – какой человек способен так поступить? А такой, у которого есть и вторая половина – половина, которая через сорок минут собирается встать и уйти, вместо того чтобы еще хоть немножко побыть в компании девушки, небезразличной ему. Они останутся здесь и будут вести нормальную студенческую жизнь, а он нет. Наконец Андре откланялся, добродушно отшутившись в ответ на подколки, что либо у него свидание с какой-то классной красоткой, либо ему приспичило по большому в сортир.
Едва оказавшись на прохладном вечернем воздухе, он нахмурился и застегнул молнию куртки. Девять часов: еще не так уж поздно, и на улицах еще полно студентов. Захотелось еще и натянуть капюшон, поскольку это придавало странное чувство защищенности, но Андре не стал, поскольку капюшон перекрывал периферическое зрение. С того момента, как Хлоя рассказала ему про связь между убийствами, он старался никогда не ходить в одиночку. Это оказалось нетрудно, поскольку Шон был из тех людей, которым постоянно требуется хоть какая-то компания, и регулярно подвертывался кто-то, кто тоже хотел сходить поесть или куда-нибудь еще. Даже сидя на лекциях или общаясь с другими студентами на семинарах, Андре начинал гадать, не притаился ли кто-нибудь поблизости, наблюдая за ним. Каким-то образом этот неизвестный все-таки вызнал, что Майкл в тот вечер останется в комнате для экспериментов один-одинешенек. Знал, когда и где Келлену будут делать МРТ. В курсе ли этот человек, где Андре живет? Или что сейчас он идет по улице совершенно один?
В квартале от себя Андре заметил стайку одинаково одетых девчонок – судя по всему, из какого-то студенческого женского братства, – направляющихся в ту же сторону. Отлично: чем больше народу, тем безопасней. Он слегка прибавил шаг, чтобы нагнать их, и вскоре они окружили его со всех сторон, словно стая гусей, слегка потушив его беспокойство своей болтовней о выпрямителях для волос. «Хлоя выглядит в точности как эти девицы», – напомнил он себе, ощутив, как напряглись мышцы спины. Психопат, как выяснилось, – это не какой-то там злобного вида тип с безумно выпученными глазами. Андре нашел ее аккаунты в соцсетях, и выглядели они в точности так же, как у любой девчонки ее возраста (ну ладно, может, разве что количества селфи процентов на двадцать побольше).
Андре опять поймал себя на том, что гадает, с чего это ему доверять Хлое. Она не могла быть тем убийцей, поскольку могла запросто убить его в тот вечер, когда они познакомились. И она действительно чертовски серьезно настроена выяснить, кто это – поначалу он был практически уверен, что Хлоя не останется стоять на лестнице, фоткая всех проходящих мимо, когда они решили выследить остальных участников программы. Но она осталась. Оставалось только довериться ей, и его даже немного испугало, насколько просто оказалось забыть, кто она такая. Андре было чуть ли не комфортно работать с ней, но теперь вот ей хотелось, чтобы он полез прямиком в волчью нору – встретился с еще одним психопатом, которому, как открытым текстом объявила Хлоя, она не доверяла.
Андре с тоской проследил, как девчонки-«сестрички» сворачивают на светофоре направо – одна из них помахала ему и дурашливо изобразила губами поцелуй. Последний оставшийся квартал он быстро преодолел в полном одиночестве – и с облегчением увидел, что Хлоя уже поджидает его возле дома, больше похожего на гигантскую телефонную будку. Квартира Чарльза располагалась в одном из тех высоченных шикарных зданий с окнами от пола до потолка, что расплодились в последнее время по Вашингтону, словно кролики. Хлоя была в спортивном костюме, под мышкой – знакомый ежедневник.
– Держи ушки на макушке, – сразу предупредила она. – Не верь ни единому его слову. А потом я хочу получить твою оценку – послушать, что ты о нем думаешь.
Затрещал электрический замок на двери, и они вошли. Консьерж, сидящий за стойкой перед лифтами, внимательно оглядел их, но Хлоя обезоруживающе улыбнулась ему.
– Он опасен? – прошептал Андре, когда они вошли в лифт.
– Кто, Чарльз? – Хлоя поправила волосы. – Не знаю. Тебе не стоило бы встречаться с ним без меня. Он и горячий, и холодный.
