Когда Чарльз только услышал об убийствах Майкла и Келлена, то этот неведомый хакер ему сразу в голову не пришел, но теперь, когда у него было время подумать, он уже не был столь уверен. Этот человек пытался исказить его показатели успеваемости, настроить против него родственников и зарядил его эсэмэски и личные сообщения в интернете всякими нелицеприятными вещами про Кристен, которые Чарльз действительно имел неосторожность когда-то высказывать, чтобы перенаправить ей. Этот человек пошел абсолютно на все – кроме раскрытия участия Чарльза в исследовании по изучению психопатов. Он мог бы рассорить его со всем университетом, причем явно не мог знать, что Чарльз уже успел рассказать Кристен о своем диагнозе. Почему только этот факт и остался за кадром, в то время как все остальное было использовано против него? Поначалу Чарльз решил, что основным объектом кибератаки была Дейзи, но, может, мишенью хакера на самом деле был он сам? Покопавшись в разделе научных публикаций «Гугла» на предмет статей про интернет-троллей, Чарльз нашел одно исследование, которое показывало, что среди таких немало не только психопатов, но и садистов.
Пожевав кончик ручки, Чарльз неохотно добавил в список еще одно имя. «Эмма». Вытащил телефон, чтобы посмотреть недавнее сообщение от Хлои – фотку Эммы с припиской: «Ты знаешь эту девушку?» Эту девушку он и вправду знал. И она была в программе. Как Хлоя и Андре ухитрились ее выследить?
На первом курсе, когда они с ней посещали лекции по введению в психологию, Чарльз Эмму практически не замечал. У нее были неопрятные волосы, плохая осанка, и вообще смотреть там было не на что. Они оказались в одной группе на семинарах, и иногда он подмечал, что она украдкой посматривает на него. Такое вообще частенько случалось – Чарльз знал, что обладает привлекательной внешностью. Он никогда не видел, чтобы она разговаривала с другими студентами, не встречал на тусовках или каких-то университетских мероприятиях. Однажды Чарльз шел через площадку возле студенческого центра, заставленную пластиковыми садовыми столиками – все они были заполнены болтающими друг с другом и хохочущими студентами, за исключением одного. Эмма, сидя в полном одиночестве, смотрела в противоположную сторону. Но не просто таращилась в пространство, как поначалу показалось, а внимательно наблюдала за небольшой ярко-зеленой гусеницей, свисающей с соседнего дерева на тонкой нити паутины. Глупой гусенице тоже было не до веселья – жить ей оставалось максимум до завтрашнего дня.
Повинуясь какому-то непонятному побуждению, Чарльз присел к ней и развернул сэндвич, практически не сомневаясь, что после такого ерундового проявления внимания Эмма окончательно в него втрескается, что было еще грустней. А потом, через неделю, заскочив в один из репетиционных зальчиков в Альбертсон-холле попрактиковаться на фортепиано, вдруг увидел, что она подсматривает за ним из коридора через окно. Чарльз открыл дверь и перехватил ее, когда она попыталась улизнуть, твердо намереваясь расставить все точки над «i».
– Я тоже в программе, – сказала Эмма, лишив его дара речи.
Поначалу он решил, что она пытается ему угрожать, но тут осознал, что ей просто хотелось поделиться с ним чем-то общим. Эмма как-то увидела, что Чарльз о чем-то беседует с Уименом, а потом заметила, как он отвечает на запрос мониторинга настроения при помощи своих смарт-часов. Чарльзу слишком уж хотелось хоть что-то узнать про других психопатов, так что он подавил свое раздражение. Но Эмма ничем не напоминала психопата, какими он их себе представлял. Он всегда думал, что все психопаты должны быть… ну, типа него самого. Очаровательными, харизматичными, способными получить от людей все, чего им только захочется. Она же больше походила на того, кто, заваривая чай, способен окунуть в кипяток дохлую мышку вместо чайного пакетика.
Вдобавок, в отличие от Чарльза, Эмма так и не сумела ухватить основную суть программы, и это ее ничуть не волновало. Ее ничуть не привлекала возможность научиться читать чужие эмоции или понимать, почему ее действия причиняют людям одно только расстройство. Интересны ей были лишь ее профильный предмет (философия) и ее хобби (фотография) – единственные вещи, способные хоть немного пробудить в ней жизнь. Это была девушка, полностью лишенная очарования, но что же все-таки в ней было такое, что вызывало у него глубокое чувство печали? Даже стремление как-то защитить ее?
Эмма не была его другом. И никогда не подойдет на эту роль. Но они были родственные души, в некотором роде, и он предпочитал думать, что Хлоя и Андре ошибаются – что Эмму не стоит включать в список подозреваемых. Хотя при этом Чарльз не мог закрыть глаза на некоторые факты, вызывавшие у него неуютное чувство.
Эмма уже наглядно доказала свою способность вычислять других участников программы. И на самом-то деле он практически ничего про нее не знал – не считая ее учебной специализации и того факта, что у нее есть сестра, которая учится в Американском университете и с которой они очень близки. Хотя знал и кое-что еще – что Эмма влюблена в него. Что она как минимум один раз следила за ним. Могли ли Эмма и этот загадочный хакер быть одним лицом? Чарльз гнал от себя эту мысль, хотя так и не мог озвучить какую-то разумную причину почему.
* * *
Через несколько часов Чарльз отчетливо услышал звон из-за двери – Кристен уронила ключи. Бросился открывать, напустив на себя виноватый вид. Кристен явно употребила за ужином далеко не один бокал вина. Он прошел за ней в кухню, где она сняла куртку и стянула с ног туфли на каблуках.
– Надеюсь, тебе не пришлось возвращаться одной? Послушай, мне так жаль… – произнес он.
Она внимательно посмотрела на него. Чарльз обнял ее, поцеловал в макушку.
– Я настоящая сволочь.
Главное правильно выбрать тон, произнести это негромко, чуть громче шепота.
Кристен слегка оттолкнула его, желая посмотреть на выражение его лица.
– И почему именно тебе жаль?
– Потому что не пошел на этот ужин с твоей сестрой, как обещал.
– Да ну? – произнесла она, не сомневаясь, что он врет. Кристен слишком хорошо знала, как он устроен. – У тебя и вправду была мигрень?
Чарльз задумчиво посмотрел на нее, что-то высчитывая.
– Нет. Просто не хотелось идти.
– Тогда почему ты для начала вообще сказал, что пойдешь, когда я тебя попросила?
– Потому что такого ответа ты от меня ждала.
– Так что нисколечко тебе не жаль.
– Мне жаль, что я сделал то, что тебя обидело.
Не вышло. С другими девчонками было куда проще. И теперь Чарльз печальным взглядом проводил ее к холодильнику. Когда она налила себе стакан воды, обнял ее сзади.
– Может, ты меня все-таки простишь? – тихонько произнес он, щекоча носом ее шею.
Кристен поставила стакан, оперлась о кухонную стойку выпрямленными ладонями.
– Знаешь, каждый раз, когда ты меня разочаровываешь, я люблю тебя чуточку меньше.
Отошла на него, присела на диванчик. Эти слова попали в самую точку.
