38
Чарльз открыл глаза в полутьме, кое-как различив прямо перед собой размытый рисунок шестиугольной кафельной плитки в ванной Кристен. Видел он без контактных линз ужасно, но знал, что белое пятнышко под самым унитазом – это таблетка экседрина. Последнее, что он помнил, – это как Кристен прильнула ему под бок перед тем, как они провалились в сон, а потом как через пару часов проснулся от жуткой мигрени.
Он встал и двинулся обратно в спальню, по-прежнему чувствуя тупую боль в затылке. Но тут же застыл на месте. Ему просто чудится, или в спальне и впрямь притаилась какая-то темная фигура? Иногда мигрень искажала картинку перед глазами, но обычно это проявлялось в форме чего-то вроде туннельного зрения. В спальне было слишком темно, чтобы ясно различить подробности, но все-таки – там действительно что-то более темное посередине? Стоит, нависая над кроватью, словно всматриваясь. Прямо над Кристен.
Блин! Пистолет лежал в тумбочке – в каких-то двух футах от неизвестного и на полпути через комнату. Чарльз слепо вытянул руку, нащупывая тяжелую вазу. «Я могу попасть в нее», – промелькнуло в голове, но нельзя было терять время – эта тень, это нечто уже наклонялось над его подружкой. Чарльз швырнул вазу прямо через комнату – послушался глухой стук, всхрюк, звон разбивающегося стекла и истошный визг. Фигура двинулась к окну, а Чарльз метнулся к тумбочке, когда Кристен взвизгнула опять. Он едва мог различить темный силуэт, вылезающий из окна, но все равно несколько раз выпалил из «Глока», озаряя комнату ослепительными вспышками. Шагнул ближе к окну, а потом выстрелил прямо через разбитое стекло, наугад целясь куда-то на улицу. Успел лишь различить контуры чьей-то руки перед тем, как та исчезла. Кристен все еще визжала, но он прикрыл ей рот ладонью, а потом рукояткой пистолета выбил остатки стекла и высунул голову наружу. Почему перед глазами все так расплывается? Он не увидел никаких удаляющихся силуэтов – на улице ни души, лишь одинокое такси медленно катит к северу.
Чарльз выпрямился, осознав, что задержал дыхание. В ушах звенело. Включив свет, нащупал на тумбочке свои очки. Кристен с широко распахнутыми глазами прижалась к стене, прижав коленки к груди и завернувшись в одеяло, словно то было способно ее защитить.
– Чарльз, тут что-то было!
Он внимательно осмотрел стену вокруг окна. К счастью, пули в стенку не попали.
– Я вызываю «девять-один-один». Когда они приедут, не говори им, что я стрелял. Пистолет папин, на него есть разрешение, но у меня могут быть неприятности.
Мириаду постановлений и подзаконных актов об огнестрельном оружии в этом городе было практически невозможно следовать – собственно закон о контроле над оружием приняли, но фактически различные судебные прецеденты и акты Конгресса не давали ему вступить в силу по причине отсутствия у округа Колумбия местного суверенитета. Чарльз набрал «911» и, держа телефон возле уха, стал собирать стреляные гильзы.
Тщательно вымыв руки, в ожидании полиции присел на кровать рядом с Кристен – ее по-прежнему трясло – и обнял ее. Накатила такая жаркая волна ненависти, что заложило уши. Даже при всех жутких последствиях того, что произошло в прошлом году с Дейзи, неведомый хакер так и не узнал, где живет Кристен. Семья Кристен, как и многие богатые люди, ценила приватность, а когда такие люди занимаются чем-то вроде покупки домов для своих дочерей, то делают это через компании, которые способны скрыть владельца от попадания в публичные реестры. В прошлом году до физического насилия дело не дошло. Сейчас он не понимал одного: эта призрачная фигура явилась по душу Кристен или по его собственную?
Приехала полиция, приняла заявление. Чарльз просто не мог дождаться, когда они наконец уберутся. И лишь только потом Кристен позвонила родителям, пока Чарльз искал подходящий кусок полиэтилена и скотч, чтобы заделать окно. Поступлению холодного воздуха с улицы эта временная мера почти не препятствовала, равно как и не стала бы препятствием и для какого-нибудь человека с улицы.
– Слава богу, что Чарльз здесь, – я до смерти перепугалась! – говорила Кристен в телефон. – Не знаю, наверное, грабитель. Просто все это, при всех этих убийствах…
Она передала ему телефон, и максимально спокойным голосом он, как мог, успокоил ее родителей, которые вполне обоснованно встревожились. Идеальный бойфренд должен быть надежен и непоколебим – качество куда более важное, чем верность их дочери. Чарльз нажал на «отбой», а потом взял ее обеими ладонями за голову.
– Послушай. Я никогда никому не позволю что-нибудь тебе сделать.
– Я не могу чувствовать себя в безопасности даже в своем собственном доме!
– Давай тогда поедем ко мне – все-таки шестой этаж и хорошая охрана.
Она явно сомневалась.
– И мы всегда можем пожить в Форт-Ханте – там до тебя уж точно никто не доберется. А в универ нас будет возить шофер.
Он помог ей собраться – Кристен была не из тех, кто чувствует себя бодро, разбуженная посередь ночи. Открыл медицинский шкафчик, чтобы прихватить с собой свой экседрин и ее лекарства, и тут поймал себя на том, что неотрывно смотрит на маленькую оранжевую бутылочку. Еще не открытую – ту самую, что забрал для нее в аптеке пару дней назад, по пути на встречу с Андре и Хлоей в библиотеке. С тех пор Чарльз и думать про нее забыл, но теперь она почему-то бросалась в глаза. Эта бутылочка, полученная по рецепту – на этикетке был напечатан ее адрес, – лежала у него в сумке, которую он оставил без присмотра почти на час. Хлое этого за глаза хватило бы, чтобы сунуть туда нос.
39
Обратный отсчет: 11 дней
Мои вдребезги разбитые веб-камеры давно в мусорном баке, а значит, я могу спокойно переодеться перед «свиданием». Десять вечера, и Уилл ожидает увидеть блондинку по имени Даниэла в блестящих кожаных брючках, не особо разборчивую в отношении мужского пола. Надеваю не обтягивающие кожаные брючки, а джинсы с достаточно глубоким карманом, чтобы вместить мой пружинный нож. Место встречи – косящий под старину бар под названием «Плющ и кролик» – выбрано не с кондачка, поскольку по пятницам там всегда полно народу.
Останавливаюсь в дверях, ухватив взглядом равнодушного хипстерского вида бармена и двух парней, посасывающих пиво в углу. Уилл сидит в полном одиночестве на высоком табурете и смотрит баскетбол по телевизору, жуя с приоткрытым ртом. Проскальзываю на один из соседних табуретов и вытаскиваю нож, который тут же прячу в широченном рукаве своей блузки-размахайки. Прижимаю его острием ему к внутренней стороне бедра – металл протыкает джинсы, но не прокалывает кожу.
Глаза Уилла становятся просто огромными. Вижу осознание ситуации, которое он как-то ухитрился разлить по своей тупой физиономии.
– Хватит играть в прятки! У тебя времени только до двадцать третьего октября, чтобы отдать мне видео. Я знаю, что оно у тебя.
– Ты, мля, совсем того? – Он натужно сглатывает. В рту у него, должно быть, пересохло, поскольку я это просто слышу.
