«Не могу же я так вот просто тут умереть!» – промелькнуло в голове у Андре, который словно вдруг сам оказался героем стандартной сцены из фильма ужасов, где кто-то медленно тебя преследует и вот-вот произойдет что-то страшное. Но в фильмах ужасов все почему-то вечно допускают одну и ту же ошибку – даже девушка в финале: по какой-то непонятной причине совершенно неспособны связно мыслить, а если бросаются бежать, то обязательно спотыкаются и падают на землю. Все еще пытаясь выглядеть небрежно, свободной рукой Андре вытащил свой мобильный телефон и сделал вид, будто что-то в нем смотрит, на самом деле используя его темный экран как зеркало. Сзади никого не было видно. Тот человек, должно быть, тоже куда-то свернул.
Начиная переходить улицу, Андре услышал справа какой-то шумок. Резко остановился и обернулся, изо всех сил пытаясь перенастроить глаза от ярко-желтого света уличного фонаря на то, что казалось непроницаемой тьмой, окружающий мусорный контейнер. Есть там что-то? Что-то, молча поджидающее его? Больно уж тихо.
«Да пошло оно все!» – решил он и без всяких колебаний припустил во все лопатки, все быстрей и быстрей, и с большей решимостью, чем у любого болвана из киношных ужастиков, не оборачиваясь и не оставляя себе времени для сомнений – так, как подсказывал ему инстинкт. Ни разу не споткнулся и не останавливался, пока не оказался в ярком свете, льющемся сквозь стеклянные двери из вестибюля дома Чарльза, в полной безопасности. Повезло: к подъезду одновременно с ним подошла какая-то женщина, но, вытащив ключи с электронной «таблеткой» перед запертыми внутренними дверями, вдруг замешкалась.
– Простите, но не могу вас впустить. Вам придется позвонить своим знакомым, если вы здесь не живете.
Его прошиб смех – обидно, конечно, но душу все равно переполняла безудержная радость.
44
Обратный отсчет: 7 дней
Ну вот: у нас тут форменная катастрофа, а Чарльз нарезает круги в бассейне! Совсем скоро к нему домой явится Андре, как и договаривались, а предварительно нам с Чарльзом еще надо кое-что обсудить. В Центре водных видов спорта, в котором располагается крытый бассейн, приятно тепло и сыро по сравнению с холодным воздухом на улице. Каким местом Чарльз думает? Плавать-то вообще безопасно? На дорожках еще несколько человек, но я сразу опознаю Чарльза по его понтовому стилю. Он делает кувырок у противоположной стенки, а потом скользит под водой добрую треть бассейна, направляясь в мою сторону. Присаживаюсь на корточки у края чаши и окунаю руку в воду прямо у него перед носом. Чарльз резко выпрямляется в воде, сдувая воду с лица.
– Это еще кто? – спрашивает он.
– Что, не узнал меня, дурачок?
– Без контактных линз – нет, но, судя по сладкому голоску, это Хлоя. – Он стаскивает с глаз защитные очки и поднимает их на лоб.
– Вылезай. Нам надо поговорить перед встречей с Андре.
Чарльз шлепает саженками к боковому бортику, после одним энергичным движением выдергивает себя из воды. На нем обтягивающие спортивные плавки до середины бедра, не оставляющие, впрочем, особого простора для воображения. Он определенно сложен как пловец – поджарый, но широкий в груди. Пользуюсь его временной слепотой, чтобы подвергнуть визуальной оценке едва ли не каждый дюйм его мокрой кремовой кожи.
Чарльз хватает полотенце, начинает вытираться.
– Дай минутку переодеться. – Подходя к мужской раздевалке, оборачивается через плечо. – Если только не хочешь помочь.
Показываю ему все тридцать два зуба.
Наконец он появляется уже в штанах цвета хаки и свитере с эмблемой Адамса.
– Тебе нужно всегда носить линзы на случай, если что-нибудь произойдет. Думаю, что после происшествия с Кристен ты и так должен это знать, – советую я. Когда выходим на улицу, Чарльз с иронической галантностью придерживает для меня дверь. Он всегда мрачнеет, стоит мне упомянуть про Кристен.
– Так о чем ты хотела поговорить? – спрашивает Чарльз. Направляемся к нему на квартиру, где намечена встреча с Андре.
– Я тут подумала насчет твоей теории про Уилла, как это ни смешно. Я воспринимаю ее серьезно, но нам нельзя рассказывать про него Андре.
– И почему же?
Потому что тогда еще один человек будет знать, что у меня есть мотив убить Уилла?
– Потому что это личное. Ладно, что-нибудь придумаем.
Пока идем, мысленно готовлюсь: Чарльз, похоже, склоняется к тому, что этим нашим загадочным «охотником» окажется Тревор, а то и вовсе Уилл, как это ни смехотворно, а значит, мне надо склонить Андре к мысли, что это Эмма, дабы заполучить в запас несколько дней. Вряд ли это будет так уж трудно, поскольку Андре всерьез предполагает, что близняшки – плоды тайной любви Уимена. Лично мне наиболее вероятным кандидатом представляется Тревор, а значит, мне нужно как-то отвлечь от него внимание остальных, пока я не покончу с Фазой Номер Четыре и Уиллом.
Андре встречает нас прямо перед дверью квартиры Чарльза. Вид у него запаренный.
– В чем проблема? – спрашиваю я.
– По-моему, за мной кто-то следил.
– Добро пожаловать в мою повседневную жизнь, – отзываюсь я, хватаясь за дверную ручку, едва только хозяин квартиры успевает повернуть ключ в замке.
Чарльз достает нам пиво, и мы устраиваемся на диване. Похоже, Андре так и подмывает залпом заглотить свое пиво еще до того, как мы перейдем к делу – что, по-моему, выглядит малость театрально.
– У каждого из нас есть новости, – объявляю я. – Начнем с тебя, Андре.
– Давайте вернемся к самому началу с Уименом, – наконец произносит тот. – Почти двадцать лет назад он работал по тому делу, регулярно встречаясь с НДР после его ареста. И я все никак не мог понять, что же побудило его оспаривать смертный приговор, на котором настаивало обвинение штата Вирджиния.
Киваю.
– Но тут выясняется – это Елена мне только что рассказала, – что Уимен на самом-то деле уже несколько лет был психотерапевтом НДР, задолго до его ареста. А что, если он знал? – говорит Андре.
– Знал, что этот парень убивает людей? – уточняет Чарльз.
– Что, если Рипли был пациентом номер ноль? Самым первым подопытным кроликом Уимена при разработке методики лечении психопатии? Только вот что-то пошло не по плану и теперь ему меньше всего хочется это признавать?
– По закону психологи и психиатры обязаны сообщать куда следует, если пациент представляет собой угрозу для общества, – замечает Чарльз. Он уже пытался взглядом искать у меня поддержки, но я не смотрю на него. Сама до конца не пойму, что именно думаю насчет Уимена, но, похоже, у Чарльза это слабое место. Видимо, он слишком уж привязан к Уимену, который вот уже третий год нянчится с ним, чтобы видеть возможность того, что тот не такой уж и благодетель.
– Такое предполагается. Но что, если Рипли говорил о своей тяге к убийству, а Уимен думал, что сможет разработать какую-то методику, позволяющую остановить его – что это будет настоящий переворот в современной психологии? – говорит Андре. – Или Рипли что-то такое нес про свою тягу к убийству, а Уимен не воспринимал его всерьез? Сами знаете, как все мы разглагольствуем во время этих психотерапевтических сеансов – я сделал то, я сделал сё…
