«Заметано».
57
Первая часть моего плана уже приведена в движение. Я знаю, что Эмма девка башковитая – достаточно башковитая, чтобы после всех своих фокусов выйти сухой из воды. В некотором смысле мы с ней ровня – только вот есть у нее один гибельный изъян, который и выдает ее дурацкий аккаунт в «Инстаграме». Гордыня. Она документирует то, что может оказаться уликами против нее, но все равно это делает – полагаю, это как-то сочетается с ее интересом к фотографии. Эмма чересчур самонадеянна и считает, что слишком уж хитра, чтобы попасться. Она наверняка считает, что я настолько тупа, чтобы рассчитывать вернуть себе собственную жизнь в обмен на книгу Фиолы.
Эмма и понятия не имеет, что у меня припрятано в рукаве. Но без Чарльза мне тут не обойтись.
Пишу ему эсэмэску: «Нам надо выработать план. Нельзя просто сидеть и ждать».
«Подготовил материалы для заявы на Т., завтра передам в полицию, – отвечает Чарльз. – Этот гад прислал мне стоп-кадр с веб-камеры Кристен – он взломал ее уже месяц назад».
Правда? Какая жалость, что убийца на самом деле не Тревор: на долю секунды задумываюсь о том, как это было бы мне на руку, если б кто-то другой взял на себя заботу о Кристен вместо меня. Представляю себе, как потом исцеляю разбитое сердце Чарльза.
«Долбаный урод! – добавляет он. – Она сейчас в одном безопасном месте».
«А ты как?»
«У меня есть стол, – отвечает Чарльз. – То есть ствол, прости, чертов Т9. Собираюсь смотаться в Форт-Хант ненадолго».
Интересно, думаю, получится у меня убедить Чарльза поделиться чем-нибудь из его огнестрела? Он мне уже раз отказал, но, может, если поймет, насколько я испугана и насколько мне нужна защита, то все-таки уступит? «В общагах усилили меры безопасности, – пишу я. – Но когда люди вспоминают о безопасности, то никогда не думают о шныряющих туда-сюда девчонках. Хотя я тоже этим пользуюсь».
«Я заметил, – пишет он. – Ты дома?»
«Да. Вся эта катавасия с убийствами полностью поломала весь мой привычный стиль жизни».
«Бедняжка», – пишет он.
«Подгребай, помозгуем вместе».
Чарльз молчит. Опять возвращаюсь к компьютеру, время от времени поглядывая на телефон – не собирается ли он что-нибудь ответить. Вздыхаю и опять берусь за мобильник.
«Ты меня избегаешь», – пишу я.
«?? Я буквально только что тебе написал».
«Мы так и не поговорим насчет того, что произошло?»
«А о чем тут говорить?»
«Ты жопа».
Наступает долгая пауза, потом он пишет: «Что поделываешь?» Это меня бесит просто как никогда. Вопросик «Что поделываешь?» – довольно трусливый пикаперский способ выказать интерес, на самом деле его не выказывая.
«Валяюсь в постели с учебниками».
«Звучит заманчиво».
«В другой ситуации», – отвечаю я.
«Да ну?»
«Кайфово было в тот вечер».
«Это уж точно, – пишет Чарльз. – Ты просто мощно кончила».
«Это да. Хотя ты динамщик».
«???» – негодующе пишет он.
«Давай приходи. Джессики нет дома».
«Не могу».
«☹Что, ствол не стои́т?»
«Еще как стоит!!!» – опять возмущается он.
«Пришли фотку».
«Шутишь? Тогда я никогда не смогу баллотироваться в Конгресс», – отвечает Чарльз.
Я хохочу. «Ты можешь быть в буквальном смысле насильником и все равно попасть в Конгресс лол»
[130].
«Лол», – пишет он.
«Пришли тогда что-нибудь приличное».
Он опять затихает. В предвкушении ерзаю в кровати. А потом в окошке чата возникает свеженькое селфи. Чарльз снял рубашку, открыв свою гладкую безупречную кожу и выступающие мускулы. Сложен он в точности так, как я люблю, – не слишком мясист, но определенно как тот, кто регулярно бывает в спортзале. Может, он и совсем голый, но картинка обрезана точно по его узкую талию, от пупка вниз сбегает тонкий темный пушок. «Твоя очередь», – сразу же пишет он.
Особо не комплексуя, снимаю свой черный кружевной лифчик и трусики и долго вожу перед собой телефоном, чтобы выбрать наиболее выгодный ракурс. Слегка раздвигаю губы, глядя прямо в объектив.
«Блин, какая секси!» – восторженно пишет Чарльз.
«Могу подъехать», – предлагаю я.
«Это небезопасно», – отвечает он.
«Тогда прихватывай свой ствол и сам приезжай, – пишу я. – Я даже пальцем до тебя не дотронусь, нам надо просто поговорить». Это я серьезно насчет «просто поговорить»? А насчет ствола удачно совпало, каждый поймет в меру своей испорченности.
Наступает убийственно долгая пауза. «ОК», – наконец пишет Чарльз.
– Есть! – ору я в пустой комнате. «Залезай по пожарной лестнице, – пишу ему. – Никто тебя не увидит».
Чарльз не отвечает – наверное, не желая признавать, что по сути он напросился ко мне. Кружу по комнате, подбирая грязные шмотки и забрасывая их под кровать. Мчусь в ванную и быстренько привожу себя в порядок, причесываюсь и пшикаюсь парфюмом. Срываю с кровати постельное белье и застилаю свежее, а грязное тоже заталкиваю под кровать.
К тому моменту, как слышу дребезжание пожарной лестницы, я уже уютно устроилась под одеялом, аккуратно причесанная, и делаю вид, будто читаю «Бесконечную шутку»
[131] в бумажной обложке. Чарльз тихонько барабанит кончиками пальцев по стеклу. Не вставая, протягиваю руку, отпираю собственноручно установленный замок, и он со скрипом поднимает старую оконную раму. Без особого изящества пролезает внутрь, пройдясь на руках по полу, прежде чем полностью выпасть внутрь. Оба смеемся. Остаюсь под одеялом, но сдвигаюсь вбок, и он пристраивается рядом со мной. Я лежу на боку, а он на спине.
– Нам нужен план, – шепчу я.
– Как там со сбором улик?
– Я вычислила убийцу, но мне требуется твоя помощь. Мне нужно заманить его в определенное место в определенное время.
– В какое место?
– На старую водоочистную станцию Макмиллана. Она давно заброшена.
