– Шо-то ты у нас шибко разносторонний! – заметил незнакомый вице-адмирал из сопровождения наркома.
– Делал воздушный дыхательный аппарат для тушения пожаров в закрытых помещениях, более безопасный, чем предлагаемый КИП-1. Там требуется «включаться в аппарат» и у него очень ограничен обзор, так как используется маска от противогаза, к тому же из очень тонкой резины. А тут выяснилось, что «Вента» до весны уйти из порта не сможет из-за минирования фарватера, товарищ вице-адмирал. Вместе с начальником третьего отдела приняли решение осмотреть фарватер в местах предполагаемого минирования. Парашюты там видели его дозорные. Немного изменил конструкцию редуктора и добавил к снаряжению компенсатор плавучести. Провели разведку и обнаружили вначале две мины. На втором месте оказался ил, мины спрятались, вот и пришлось герметизировать обычный армейский миноискатель. С помощью накладных зарядов из стандартных авиационных бомб удалось подорвать еще две мины. Первые подрывались просто толовыми шашками с электровзрывателями.
– Аппарат твой, он, конечно, нужен, но товарищ Сталин нас так крепко озадачил спасательными средствами, что брать на себя еще и его… – мрачно произнес нарком и замолчал.
– Николай Герасимович, вы же не думаете, что немцы дадут англичанам и американцам свободно водить к нам конвои, как в этом году. Думаю, что уже в следующем месяце они перебросят на Север свой флот Открытого моря. И развернут его где-то рядом с нами, так как ловить конвои в океане – занятие тухлое. Направление и назначение конвоев им известно. Ловить их будут в Баренцевом море, и в северо-восточной части Норвежского. Мест для базирования у них там хватает, начиная с Танафьорда. Скорее всего, Банак или Альтафьорд, а может быть, оба. Открытый бой с немцами нам не выиграть, а вот из-под воды мы их достать сможем.
– Занятно! И заманчиво, капитан. А что требуется?
– Лодка, большая, типа «К», у нее, правда, глубина погружения маленькая и автономность подводная маленькая, но эти вопросы решаемы. И группа боевых пловцов, оборудование для них и вооружение. И готовить их надо начинать срочно, как и саму лодку. В том виде, как она есть, лодка для подобных операций не годится.
– Как это маленькая? – удивленно спросил нарком. – Откуда вы это взяли? Она ходит под водой 95 миль, по штату.
– Да, 95 миль на скорости 3 узла, всего 32 часа.
– Считаете, что этого недостаточно?
– Да, для задач с подводными диверсантами – этого маловато, требуются двигатели экономического хода и возможность перемешивать электролит в аккумуляторных батареях. Механически, в том числе без использования электричества.
После этого разговора показ аварийного оснащения и снаряжения для военно-морских атташе пяти стран-участниц Антигитлеровской коалиции стал пустой формальностью. Акваланг мы им не показали, я использовал обычный ИДА, чтобы продемонстрировать возможность выхода из поврежденной лодки в живом состоянии при любой температуре забортной воды. Хотя глубины здесь были минимальные, но эта демонстрация произвела впечатление на всех. Стоял сильный мороз, дул пронизывающий ветер с левого берега Волги. Двое из иностранцев решились попробовать новые спасательные средства, купнулись и посидели внутри плота при 27 градусах мороза снаружи. Что было удивительно для меня, так это то, что Лев Михайлович демонстрировал будущим членам НАТО и СЕАТО плоты и костюмы, выпущенные в Рыбинске, Иваново и Орехово-Зуево. Плоты выпускал тот самый завод «Респиратор», пробиться на который я так мечтал в Архангельске. К этому времени у меня, среди привезенных с собой образцов, находился стеклянный сосуд с пероксидом натрия, знаменитым «О-три», с помощью которого можно увеличить автономность по кислороду в атмосфере лодки до 15 суток, без применения машинок. Его пока немного, только из того натрия, который мы обнаружили в школьных лабораториях и кабинетах химии в Архангельске и Молотовске, с помощью нашего лучшего друга Михаила. Домой, в Молотовск, меня не отпустили, увезли в Москву, где переодели из морской формы в военно-морскую, и на рукавах появились нашивки капитана 2-го ранга.
С моря возвращалась злополучная К-23, которая станет «носителем подводных диверсантов». Из Ленинграда в адрес отряда «С» отозвали несколько мичманов-инструкторов-подводников. В частях военно-морского флота срочно ищут мастеров спорта по плаванию. Дело сдвинулось с мертвой точки, пинок наркома полетел во все города и веси, где находились части РККФ. А я решал практически неразрешимую задачу: где разместить команду «С» и каким образом, не имея современных материалов, обеспечить отряд всем необходимым для проведения диверсий. То, что предстоит задействовать в том числе и навесное оборудование, вопроса не стояло, но требовалось значительно сократить экипаж самой лодки, без снижения ее боеспособности. Плохо, что лодка мне досталась «несчастливая». В мае на ней погибнет Гаджиев, реальный боевой счет у нее: один поврежденный немецкий тральщик М-22 и траулер «Серей», 505 брт, в пяти боевых походах. У нее постоянно выходили из строя орудия главного калибра, она теряла антенны и перископы, налетала на скалу, не сбрасывались мины. То есть экипаж был плохо подготовлен к боевым действиям, и придется подтягивать его до необходимого уровня. Еще одной грандиозной проблемой было отсутствие тренировочного бассейна. Все придется делать «в условиях, максимально приближенных к боевым». Но деваться некуда, я уже «прокукарекал», и теперь от меня все ждут, что я утоплю «Тирпица» и весь флот Открытого моря. Впрочем, кое-какие предпосылки к этому есть. Мне известно место их базирования, а им пока невдомек, что и при такой температуре боевые пловцы могут действовать. То, что они перекроют или уже перекрыли сетями проходы в Альта-фьорд, мне только на руку. За этими заграждениями они будут чувствовать себя как у Христа за пазухой, и расслабятся. Вот только времени на переоборудование маловато. И, хотя я добился того, чего хотел с первых минут, как попал на «Бьёрвику», чувства удовлетворения не наступало. Слишком сильно отличается служба на К-23 от тех условий, в которых мне самому приходилось действовать.
К тому же нарисованный мной эскиз аккумуляторной батареи типа 46СУ вызвал бурный протест со стороны представителей Саратовского завода аккумуляторов, хотя именно этот завод их и делал, впоследствии. Им только-только наладили производство немцы и по совершенно другой технологии, а тут все ломай из-за какого-то безумного проекта. Ленинградский завод, как вы сами понимаете, помочь уже ничем не мог. Максимум, что смогли сделать, это начать поставку в Молотовск нового комплекта «старых» батарей и заказали аналогичные в Америке. Систему перемешивания установили только на трети комплекта, причем работала она скверно, крути-не-крути проклятую пластмассовую пробочку такой же ручкой, толку особого не будет. Возможности поднять со дна более холодный электролит это устройство не давало, так как отсутствовали каналы и вертикальные «винты Архимеда». А вот американские батареи, мало того что имели встроенную систему перемешивания, так еще и позволили «освободить» тоннаж, они были легче, чем наши, и более энергоемкие. Насколько я понимаю, 46-я была их копией, во всяком случае, очень похожи по устройству. Но это стало известно гораздо позже. Пока меня со всех сторон тюкали, что это невозможно сделать.
