Сейчас, мне кажется, надо бы как можно скорее повидаться с этим врачом в деревне, потому багаж мы оставим на вокзале.
Итак, я пробуду у тебя, скажем, 2–3 дня, затем уеду в эту деревню, где поселюсь в гостинице.
Вот что, мне кажется, ты мог бы написать на днях – не медля – нашему будущему другу, тому самому врачу: «Мой брат очень хочет познакомиться с Вами и предпочел бы получить у Вас консультацию, прежде чем остаться в Париже еще на какое-то время. Надеюсь, Вы не возражаете против того, чтобы он провел несколько недель в Вашей деревне, где будет писать этюды; он уверен, что поладит с Вами, полагая, что после возвращения на север его болезнь отступит, тогда как дальнейшее пребывание на юге угрожает обострить его состояние».
Ты напишешь ему что-нибудь в этом роде, через день или два после моего приезда в Париж мы дадим ему телеграмму, и он, вероятно, встретит меня на вокзале.
Здешнее окружение давит на меня сильнее, чем я могу выразить словами, право же, я терпел больше года, – мне нужен воздух, я чувствую себя подавленным от скуки и печали.
И потом, работа не ждет, здесь я буду терять время. Зачем же, спрашиваю я тебя, ты настолько боишься происшествий – это не должно тебя пугать, право же, с момента своего прибытия сюда я каждый день вижу, как кто-нибудь валится в припадке или теряет рассудок; гораздо важнее попытаться приспособиться к несчастью. Уверяю тебя, это кое-чего да стоит – смириться с тем, что тебя держат под стражей, хотя бы и симпатичные тебе люди, пожертвовать своей свободой, быть вне общества, не имея ничего, кроме работы, никаких развлечений. Это прорезало морщины, которые исчезнут не сразу. Теперь, когда это начинает давить на меня слишком сильно, думаю, будет лишь справедливо дать мне передышку.
Поэтому напиши, пожалуйста, г-ну Пейрону, чтобы он разрешил мне отправиться не позднее, скажем, 15-го. Выжидая, я пропущу удобный момент спокойствия между двумя кризисами, а отправившись сейчас, я получу достаточно времени, чтобы свести знакомство с другим врачом. Если позже болезнь вернется, мы будем к этому готовы и, смотря по ее тяжести, поймем, могу ли я и дальше оставаться на свободе или должен навсегда засесть в заведении для душевнобольных. В таком случае, как я говорил в своем последнем письме, я отправлюсь туда, где больные работают в полях и в мастерской. Думаю, там я найду еще больше мотивов для живописи, чем здесь.
А потому поразмысли о том, что поездка стоит недешево, что это бесполезно и что я имею право переезжать из одного заведения в другое, как мне заблагорассудится, – я не требую полной свободы.
До сих пор я пытался быть терпеливым, не делал никому плохого, разве это справедливо – приставлять ко мне сопровождающего, как к опасному животному? Нет уж, спасибо, я против. Если случится кризис, на любом вокзале знают, что делать, и я доверюсь им.
Но смею думать, что самообладание меня не покинет. Я так душевно страдаю из-за того, что мне приходится уезжать таким образом, что страдание пересилит безумие и, смею думать, у меня найдется необходимая уверенность в себе. Г-н Пейрон высказывается неопределенно, чтобы снять с себя, как он говорит, ответственность, но в таком случае это не закончится никогда, никогда, все затянется, и наконец мы поссоримся.
Мое терпение на исходе, на исходе, дорогой брат, я больше не могу, надо переезжать, пусть это и не лучший выход.
Рисунок в тексте письма 868
И все же действительно есть шанс, что переезд принесет мне пользу: работа идет хорошо, я написал 2 картины со свежей травой в парке, одна из которых крайне проста: вот беглый набросок [ил. на с. 575].
Фиолетово-розовый ствол сосны, трава с белыми цветами и одуванчиками, небольшой розовый куст и стволы других деревьев на заднем плане, все это – в верхней части картины. Там я буду на свежем воздухе. Уверен, что, снедаемый желанием работать, я сделаюсь нечувствительным ко всему остальному и буду пребывать в хорошем настроении. Я решился на поездку не без раздумий, но и не отягчая себя сожалениями о том, что могло бы быть.
Говорят, занимаясь живописью, следует искать и ожидать лишь хорошей картины, хорошей беседы и хорошего обеда – вот высшее счастье; не обращая внимания на куда менее блестящие интерлюдии. Вероятно, так и есть; зачем тогда отказываться от возможного, особенно если это позволяет перехитрить болезнь.
Крепко жму руку тебе и Йо; думаю, что я напишу для себя картину, взяв за основу портрет, – может быть, выйдет не похоже, но я попытаюсь.
Надеюсь, до скорого – и, знаешь, избавь меня от попутчика, навязанного силой.
872. Br. 1990: 873, CL: 634. Тео Ван Гогу. Сен-Реми-де-Прованс, вторник, 13 мая 1890
Дорогой брат,
последний разговор с г-ном Пейроном привел к тому, что я получил разрешение упаковать свои вещи, которые и отправил товарным поездом. Разрешено брать 30 килограммов багажа, так что я захвачу с собой несколько рам, мольберт, подрамники и т. д.
Я поеду сразу же после того, как ты напишешь г-ну Пейрону; я чувствую себя достаточно уравновешенным и не думаю, что в нынешнем состоянии могу легко прийти в расстройство.
В любом случае я надеюсь быть в Париже до воскресенья, чтобы спокойно провести с вами день – ты возьмешь выходной. Очень надеюсь также при первой же возможности увидеться с Андре Бонгером.
Я только что закончил картину с розовыми розами на желто-зеленом фоне, в зеленой вазе.
Надеюсь, картины, написанные в эти дни, позволят нам возместить расходы на поездку.
Этим утром, оплачивая отправку вещей, я вновь увидел деревню – после свежего дождя, всю в цвету: сколько всего надо было бы сделать!
Я написал также в Арль, чтобы они отправили товарным поездом две кровати и постельное белье. Полагаю, их перевозка обойдется всего в десяток франков – это то, что удалось спасти после неудачи. В деревне они мне, конечно, пригодятся.
Если ты еще не ответил на письмо г-на Пейрона, дай ему, пожалуйста, телеграмму, так чтобы поездка пришлась на пятницу или самое позднее на субботу и я провел воскресенье с тобой. Это также сбережет мне время для работы – здесь она пока что закончена.
В Париже, если найдутся силы, я очень хотел бы сразу же написать картину с видом желтого книжного магазина (эффект газового освещения), которую обдумываю уже давно. Вот увидишь: на другой день после прибытия я примусь за дело. Говорю тебе, я чувствую, что мой ум совершенно ясен, если речь идет о работе, мазки ложатся один за другим в строго логическом порядке.
Итак, САМОЕ ПОЗДНЕЕ – до воскресенья, а пока что крепко жму тебе руку, передавай привет Йо.
Вероятно, ответ г-ну Пейрону уже отослан – я надеюсь на это. Я слегка раздосадован задержкой в несколько дней, которые не могу употребить с пользой на что бы то ни было. Или я погружусь здесь в новую работу, или употреблю свободное время для поездки прямо сейчас. Проводить дни в безделье, здесь или в другом месте, – в нынешнем душевном состоянии это расстроит меня. Впрочем, г-н П. не против этого, но, разумеется, покидающий заведение оказывается в непростых отношениях с остальным руководством. Но все хорошо, и мы расстанемся по-дружески.
