— Князя Ярослава иудой нарекал, а меня на то подбиваешь, — Юрий отодвинул чарку.
— Я тебе жизнь предлагаю.
— А мне такая жизнь не нужна.
— Так может бабе твоей нужна, она может еще пожить хочет. А, красавица? Увещевай мужа своего упрямца.
— Пощади, княже, — упала на колени Евдокия, — у нас нет ничего. Вот те крест — нет! — она осенила себя распятием.
— О, бабье племя лживое, — презрительно скривился Мстислав.
— Не гневайся, княже, на бабу мою дурную, — Юрий, кинув быстрый взгляд на Евдокию, начал распоясывать кушак, снял с него меч, охотничий нож, потом неспешно положил на стол, но руку не отбросил, так и держал за край.
Мстислав алчно уставился на пояс.
— Послушай, князь. Ведь никто точно не знает — чародейская то вещь али нет, может это россказни людишек темных. А князь ростовский союзник твой верный, нешто охота с ним из-за побасенок ссориться? Не понравится ему, что ты его людей обижаешь.
— Да кто прознает, ежели я тебя здесь удавлю? — хмыкнул Мстислав.
— А кто прознал, что я за вещицей этой в Полоцкую землю еду, с глазу на глаз князь Константин передавал, а уж и ты за сотни верст ведаешь? Нельзя тебе с князем моим ссориться. Новгородцы от тебя отвернулись, галичане своим пока не признали, глядишь, и король угорский из-за гор явится силой меряться. Изгоем без стола останешься, кто руку помощи протянет?
— Дождешься от вас суздальских помощи, — проворчал Мстислав.
— Это ты зря, княже, Константин слову своему верен. Он может и молитвенник, да рати ростовские за ним стоят, мечом махать обучены. Подумай.
Глаза Мстислава продолжали ласкать пояс.
— А князю нашему безделица эта ведовская и не надобна, порыву поддался, уж верно и жалеет, — продолжал дожимать Юрий, — больно набожный он у нас, чтобы поганую вещицу на себя одеть. Ты его попроси сам, так он тебе из своих рук ее отдаст. Уж я князя нашего хорошо знаю, — все аргументы были исчерпаны, Юрко отпустил руку, край пояса упал на пол.
Дело оставалось за Мстиславом. Он мрачно раздумывал. Дуня начала молиться, полуприкрыв глаза.
— А чего ж деток до сих пор не завели? — вдруг весело подмигнул князь.
— Так брюхата уж, — не моргнув, соврал Юрий.
— Ну, дай Бог тебе сыночка разумника, — Мстислав развернулся и вышел вон.
Дуня с рыданиями бросилась на шею Юрию.
— Ну, будет-будет, попугал немного, чтоб ему. Показное это все, он на подлость неспособный… наверное, — Евдокия почувствовала, что мужская рука, нежно гладящая ее по голове, тоже дрожит. И чернявый был не из железа.
Лишь только прокричал первый петух, ростовцы спешно выехали из неласкового Торопца, оставляя позади неудачливого князя.
Глава IX. Речным путем
Ржевский воевода очень придирчиво разглядывал грамоту Торопецкого князя: подносил к самому носу, отстранял на вытянутую руку, пальцами водил по печати и все время вскидывал на Юрия испытывающий взгляд. Ростовский кметь смиренно ждал. А что ему еще оставалось? Князь далеко, возвращаться — значит снова вводить в соблазн Мстислава. Нужны корабли, и дать их мог только воевода.
— Мы хорошо заплатим, нам всего-то два струга. Не можешь пустить до Ярославля, воевода почтенный, так хоть до Углича.
— Поглядим, — промурлыкал себе под нос ржевский боярин.
— Так у меня послание от вашего светлого князя Давыда Мстиславича к князю моему Константину Всеволодовичу. Срочное, очень срочное, — Юрий старался говорить спокойно, но напористо.
— Кабы срочное, так лодьи быстроходные князь велел бы вам дать, а так…
— Так я и от лодий не откажусь, — перебил чернявый.
— Да вы-то ростовские ни от чего не отказываетесь. Коль в руки к вам попадет, так не вырвешь.
— Ну, людей нам в охрану дай, коли опасаешься, что назад не вернем. Хорошие вои уж завсегда отобрать у нас кораблики сумеют.
— Водицы испить дайте, а то так в баньку охота, что жить негде.
— Да нет, банька нам не нужна, нам два струга, — Юрий проглотил шутку.
— Ладно бери. Но воев не дам.
— Доверяешь?
— Я ведь и передумать могу, — воевода привстал, упираясь широкой ладонью в стол.
— Правильно делаешь, воевода-батюшка, нам доверять можно, все вернем, — поспешил успокоить Юрий.
— Иди уже, сынок, — скривился ржевский боярин. — Эй, струги ему Николины подайте, — крикнул он куда-то за дверь. — Никола — корабел суровый, свое вырвать сумеет. До Твери вас доведет, а дальше сами.
— И на том спасибо, — ростовский кметь почтенно поклонился.
— Мы на этих лоханях плыть будем? — Горыня, скрестив руки на груди, придирчиво разглядывал почерневшие доски пузатых стругов. — К водяному как-то неохота.
— Не хочешь плыть, следом за нами бережком беги, — небольшого росточка, но кряжистый, с широким загорелым до черноты лицом, кормчий и хозяин стругов Никола, насупившись, затягивал веревки, закрепляя сходни.
— Грузитесь живей! — Юрию было все равно на чем, лишь бы плыть. — Доплачу, коли быстро до Твери домчите. Поспешать нам надо.
— Если твои подменять нас на веслах будут, так быстрей поплывем. Видишь, ветер в лицо, — корабел поднял над головой указательный палец, — грести тяжелей придется.
— Я те не смерд, веслом махать, — Твердятич горделиво положил ладонь на рукоять меча, рисуясь перед стоявшей в сторонке Евдокией. — Волга быстрая — сама понесет.
— Сядем на весла, коли надо, и сам в очеред грести стану, — Юрий обвел свою дружину суровым взглядом.
Все, включая и Горыню, согласно закивали. Началась спешная погрузка.
Коням, перед тем как завести на шаткие сходни, завязали глаза, но настороженные животные все равно чуяли недоброе, тревожно ржали и нервно взбрыкивали. Вои изрядно запыхались, провожая их в специально сколоченные посреди палубы загоны.
Евдокии тоже было боязно подниматься на плавно качающийся на легких речных волнах струг, она нерешительно мялась, пропуская мужчин вперед.
— Не робей, Евдокия Яковлевна, — Твердятич схватил ее за руку и, смеясь, потащил на сходни.
— Я сама, не надо! — стала вырываться Дуня, доски заходили, — Ой!
— Я же только помочь, чего ты испугалась? — успел обхватить ее за плечи Горыня.
— Не надо мне, — Евдокия, поднырнув под его рукой, забежала на струг.
— Все не надо ей, и не надо, — пробурчал парень. — А чего надо-то?
— Да уж не тебя, — крякнул Ждан.
— Ты-то не лезь, — огрызнулся Горыня.
— Я и не лезу, — добродушно улыбнулся здоровяк.
