По мере того как человек все больше осознаёт себя, его выбор и свобода пропорционально увеличиваются. Свобода накапливается; один выбор, сделанный с той или иной долей свободы, увеличивает степень свободы при следующем выборе. Каждое упражнение в свободе расширяет сферу самости.
Мы не утверждаем, что есть такая жизнь, которая свободна от бесконечного количества влияний. Если бы вы стали доказывать, что мы ограничены нашими телами, экономической ситуацией, тем фактом, что мы родились в XX веке в Америке и т. д., то я бы с вами согласился и мог бы даже добавить к этому множество способов психологической детерминации, особенно таких, которые мы не осознаём. Но независимо от того, насколько человек убежден в своей детерминистской точке зрения, он все равно должен признать, что существует поле, в котором живой человек может осознавать, что именно определяет его поведение. И как минимум он способен дать себе отчет в том, как он будет реагировать на факторы, влияющие на него.
Таким образом, свобода проявляется в том, как мы относимся к детерминирующим реалиям жизни. Если вы намереваетесь написать сонет, вы сталкиваетесь со всевозможными непокорными вам законами рифмы и размерности, а также с необходимостью подбора слов; или если вы строите дом, вы сталкиваетесь со всеми факторами, определяющими свойства кирпича, строительного раствора и пиломатериалов. Важно, чтобы вы знали свой материал и принимали в расчет его ограничения. Но то, что вы говорите в сонете, как подчеркивал Альфред Адлер, уникально ваше. Способ и стиль, в котором вы строите свой дом, являются проявлением вашей свободы, использующей возможности данных материалов.
Спор «свобода против детерминизма» основан на ложной предпосылке, столь же неверной, как и представление о свободе как об отдельной электрической кнопке под названием «свободная воля». Свобода проявляется в согласии жизни человека с ее реалиями – такими простыми, как потребность в отдыхе и еде, или такими всеобъемлющими, как смерть. Мейстер Экхарт выразил такой подход к свободе в одном из своих проницательных психологических советов: «Когда ваши планы не складываются, ваше собственное отношение – это то, с чем необходимо работать». Свобода вступает в силу, когда мы принимаем реальность не по слепой необходимости, а в соответствии со сделанным нами выбором. Тогда принятие ограничений не должно быть «поражением», но, наоборот, именно это может и должно быть конструктивным актом свободы; и вполне может быть, что такой выбор будет более плодотворен для человека, чем если бы ему не приходилось бороться с какими-либо ограничениями. Человек, который предан свободе, не тратит время на борьбу с реальностью; вместо этого, как заметил Кьеркегор, он «восхваляет реальность».
Давайте возьмем в качестве иллюстрации ситуацию, которую люди слабо контролируют. Например, когда они болеют туберкулезом. Практически в каждом своем действии они будут вынуждены сталкиваться с тем фактом, что находятся в условиях строгого больничного режима, должны отдыхать в определенное время, могут ходить только пятнадцать минут в день и т. д. Но в том, как люди относятся к реалиям болезни, проявляется все разнообразие человеческого поведения. Некоторые сдаются и буквально ожидают смерти. Другие делают то, что должны делать, но постоянно возмущаются тем фактом, что «природа» или «Бог» послали им такой недуг, и хотя они внешне подчиняются, но внутренне восстают против правил. Эти пациенты обычно не умирают, но и не выздоравливают. Как и бунтари в любой другой сфере жизни, они остаются на плато, топчутся на месте.
Однако есть пациенты, которые открыто признают тот факт, что очень серьезно больны; они позволяют этому трагическому факту проникать в их сознание в долгие часы созерцания, когда лежат в кроватях на веранде госпиталя. Они стремятся понять, что было не так в их жизни, раз болезнь одолела их. Они используют жестокий детерминированный факт болезни как путь к новому знанию о себе. Это пациенты, которые могут придерживаться избранных методов лечения, демонстрируя самодисциплину, которая никогда не бывает лишь сводом правил и меняется день ото дня, – что поможет им победить болезнь. Это те, кто не только достигает физического выздоровления, но и в конечном счете крепнет духом в результате перенесенного заболевания. Они направляют свою свободу к пониманию и видоизменению детерминированных событий; они встречают строго детерминированный факт свободой. Сомнительно, возможно ли вообще стать здоровым, если перед этим не сделать осознанный выбор в пользу здоровья, и тот, кто делает это, становится более цельной личностью именно в силу наличия болезни.
Благодаря способности наблюдать за своей жизнью человек может преодолеть временные трудности, которые его ограничивают. Независимо от того, болеет ли он туберкулезом, или является рабом, подобно римскому философу Эпиктету, или осужденным на смерть заключенным, он все же может по своей воле выбирать, как он будет относиться к этим фактам. И то, как он относится к беспощадной реальности, такой как смерть, может быть для него важнее, чем сам факт смерти. Свобода впечатляюще иллюстрируется «героическими» поступками, такими как решение Сократа выпить болиголов, а не идти на компромисс; но еще важнее неброская, повседневная реализация свободы любым человеком, развивающимся в направлении к психологической и духовной интеграции в безумном обществе, подобном нашему. Таким образом, свобода – это не просто выбор «да» или «нет» в пользу конкретного решения; это возможность формировать и создавать себя. Свобода – это, как сказал Ницше, способность «стать тем, кем мы в действительности являемся».
Свобода и структура
Свобода никогда не возникает в вакууме; это не анархия. Ранее в этой книге мы рассматривали, как самосознание ребенка рождается в его отношениях с родителями. И мы подчеркнули, что психологическая свобода человека развивается не так, как если бы он был Робинзоном Крузо на необитаемом острове, а в постоянном взаимодействии с другими значимыми для него людьми. Свобода не означает попыток жить в изоляции. Она означает, что когда человек способен смело взглянуть в глаза своему одиночеству, он может сознательно и ответственно строить отношения с миром, особенно с миром окружающих его людей.
Абсурд, который может возникать, когда эта структура недостаточно осознанна, описывается в некоторых работах лидера французского экзистенциализма Жана-Поля Сартра. Главный герой романа Сартра «Возраст зрелости», на первый взгляд свободный человек, на самом деле действует нерешительно и подчиняется ежеминутным потребностям; его действия мотивированы ночными сексуальными фантазиями, ожиданиями его любовницы и другими случайными внешними событиями. В результате при чтении книги создается впечатление вакуума и пустоты, и читатель может скучающе спрашивать себя: «Разве это кого-то волнует?» Возникающее в романе настроение как раз противоположно заботе о человеке и его свободе, которую так поддерживает Сартр в теории. В драме Сартра «Красные перчатки» герою-коммунисту не хватает решительности выполнить свою задачу и убить диктатора, но в конце концов он оказывается втянут в действие, когда обнаруживает свою жену в объятиях другого человека. Рецензенты описали героя пьесы (я полагаю, весьма несправедливо) как взрослого бойскаута с сильным чувством сексуальной ревности.
