Ошибочно считать, что современные войны и депрессии, а также политические угрозы – это некая общая причина нашей тревоги, поскольку наша тревога, в свою очередь, является причиной этих катастроф. Тревога, превалирующая в наши дни, а также череда экономических и политических катастроф, которые случились в нашем мире, – все это симптомы одних и тех же глубинных причин, имя которым – травматичные изменения, происходящие в западном обществе. Так, например, фашистская и нацистская тоталитарная диктатура не появилась бы только потому, что Гитлер или Муссолини решили захватить власть. Скорее это можно объяснить тем, что когда нация угнетена из-за неудовлетворенных экономических потребностей, а также психологической и духовной пустоты, на смену приходит тоталитарная система, чтобы заполнить этот вакуум; и люди разменивают свою свободу, поскольку им необходимо как-то избавиться от тревоги, которая оказывается для них непосильной ношей.
Замешательство и дезориентация нашего общества высвечивают эту тревогу в более широком масштабе. В период войн и военных угроз мы понимаем, против чего мы: против тоталитарного посягательства на свободу и на чувство собственного достоинства человека. Мы чувствуем себя вполне уверенно в собственной милитаристской мощи, но мы ведем оборонительную борьбу; мы подобны сильному зверю, загнанному в угол, который пытается увернуться и не уверен, стоит ли ему обороняться, замереть или переходить в наступление. Как нация, мы испытываем огромные трудности с принятием решения, как далеко нам вторгаться в Корею, стоит ли развязывать войну здесь или там, нужно ли положить предел тоталитаризму в той или иной точке земного шара. Если кто-то нападает на нас, мы должны выступать единым фронтом. Но мы пребываем в замешательстве относительно конструктивности целей: на что мы тратим силы помимо защиты? И даже очертания новых целей, какими бы многообещающими они ни казались для всего мира, например план Маршалла, ставятся под сомнение отдельными группами.
Когда человек непрерывно страдает от тревоги на протяжении некоторого времени, его тело подвергается психосоматическим заболеваниям. Когда группа постоянно испытывает тревогу, но при этом не предпринимает никаких согласованных конструктивных шагов, ее члены рано или поздно начинают действовать друг против друга. Точно так же, когда наша нация пребывает в состоянии замешательства и дезориентации, мы становимся незащищенными перед такой заразой, как подавление личности, что характерно для движения маккартизма, охоты на ведьм, а также тотальной слежки, когда каждый начинает с подозрением относиться к своему соседу.
Возвращаясь от социума к отдельному человеку, мы можем видеть наиболее очевидные проявления тревоги в повсеместном распространении невроза и других эмоциональных расстройств, коренящихся в тревоге, на что указывали практически все психологи, начиная с Фрейда. В свою очередь, тревога является общим психологическим знаменателем психосоматических нарушений, таких как язва, большинство проблем с сердцем и т. д. И наконец, тревога – это величайшая чума наших дней, то, что больше всего подрывает здоровье и благополучие человека.
Если мы пристальнее рассмотрим нашу личную тревогу, то увидим, что ее причины гораздо глубже, нежели угроза войны и экономическая неопределенность. Мы испытываем тревогу, потому что не знаем, какие роли нам исполнять, какими принципами руководствоваться. Наша личная тревога, как и то, что испытывает наша нация, – это базовое замешательство и непонимание, куда мы идем. Должен ли человек прилагать огромные усилия в конкурентной борьбе за экономическое благополучие и успех, как нас учили, или же быть приятным во всех отношениях, чтобы всем нравиться? Нельзя преуспеть и в том и в другом. Должен ли человек быть моногамным в сексе, как его учит общество, или же вступать в общепринятые внебрачные связи, как это было показано в отчетах Кинси?
Это лишь два примера базовой дезориентации относительно целей и ценностей, которую испытывают современные люди; мы вернемся к ним позже в данной книге. Доктор и миссис Линд
[15] в своем исследовании американского города Среднего Запада 1930-х годов «Миддлтаун в переходный период» говорят о том, что жители этого типичного населенного пункта «столкнулись с хаосом противоречивых паттернов, ни один из которых не был полностью отвергнут, но и ни один из них не получил явного одобрения, разве что вызвал замешательство». Главное различие между Миддлтауном 1930-х годов и ситуацией в настоящее время, как мне кажется, состоит в том, что замешательство стало еще более глубоким и теперь затрагивает чувства и желания. В состоянии подобной дезориентации многих людей терзают мрачные предчувствия, как у молодого человека в эклоге Одена
[16] «Век тревоги»:
…Уж скоро и конец!
А спросят ли о нас?
Иль просто мы здесь были нежеланны?
Если кто-то считает, что на эти вопросы есть простые ответы, то он не понял ни сами вопросы, ни то время, в которое ему суждено жить. Как заметил Герман Гессе, это время, «когда все наше поколение оказалось в тисках… между двумя эпохами, двумя модусами жизни, и, как следствие, оно вообще перестает быть способным понимать себя, не имея каких бы то ни было норм, безопасности, да и просто прав».
Но не стоит забывать и о том, что тревога символизирует конфликт, и пока конфликт существует, возможно его конструктивное решение. Действительно, наши нынешние разочарования во многом являются подтверждением новых возможностей в будущем, что мы и увидим ниже, поскольку они говорят о катастрофе сейчас. Для конструктивного использования тревоги необходимо прежде всего, чтобы мы честно признали и без страха взглянули на свое пагубное состояние, как в каждом отдельно взятом случае, так и в масштабах социума. Чтобы как-то помочь в этом, мы постараемся описать феномен тревоги более точно.
Что такое тревога?
Так как же мы определяем тревогу и как она соотносится со страхом?
Если вы переходите шоссе и видите, что к вам приближается машина, ваше сердцебиение учащается, вы фокусируетесь на расстоянии между вами и машиной и на расстоянии, которое нужно преодолеть, чтобы достичь безопасной стороны шоссе, и вы торопитесь быстрее перейти его. Вы испытали страх, и он заставил вас поскорее оказаться в безопасности. Но если в процессе перехода дороги вы внезапно обнаруживаете поток машин, двигающихся в противоположном направлении, вы попадаете в ловушку, не зная, в какую сторону идти. Ваше сердце бьется все сильнее, но теперь, в отличие от описанного выше опыта переживания страха, вы начинается паниковать, и ваш взгляд затуманивается. У вас возникает импульс, – который, мы надеемся, вам удается удержать под контролем, – бежать сломя голову в любом направлении. При увеличении скорости машин вы можете испытывать легкое головокружение и своеобразную пустоту в области желудка. Это и есть тревога.
