– Опять вы уходите от ответа. Я имею в виду паранормальные явления.
– Трудно сказать. Если неграмотный охотник на северных оленей собирает кому-то из кусочков раздробленную ногу среди дыма, бубнов, танцев и песнопений, а потом врач утверждает, что на рентгеновском снимке нет следов перелома, это паранормальное явление или нет? Я видел много подобного.
– Ладно, – сказала она и выпила коньяка. – Пусть. Я и так уже выгляжу сумасшедшей. Наверняка каждый чокнутый спрашивает, верите ли вы в магию, раз читаете о ней лекции, а вы ведь ученый.
– Чем вы занимаетесь, пани Патриция?
– Просто Патриция. Моя работа – проектирование и разбивка садов. Этим я зарабатываю на жизнь. Помимо того, я ведьма.
Я отхлебнул кофе. Последовала неловкая пауза, пока я пытался понять, что она, черт побери, имеет в виду.
– Современная ведьма? Занимаешься позитивной викканской магией, молишься деревьям, веришь в Гею, энергию кристаллов и Нью-Эйдж? Это довольно модно. И с точки зрения этнолога – интересно.
– Скорее с точки зрения психиатра. Не упоминай больше при мне об этой банде долбаных мошенников. Я ведьма. Старомодная приличная ведьма, как и мои прадеды. Вернее, прабабки, поскольку это передается по женской линии. Снадобья, привороты, Большой ключ Соломона, средневековая обрядовая магия. Это не хобби. Я занимаюсь магией и видела в жизни немало чудес. Меня учила тетка, поскольку мать мало умела. Ей не хватает таланта. Мой род насчитывает около пятисот лет, если опираться на письменные источники. Попробуй теперь спросить, летаю ли я на метле, ибо тогда я оболью тебя кофе, обижусь и уйду. Я раскрыла карты. Для меня важно, в самом ли деле кто-то знающий – хотя бы автор книги, который, когда я была молода, глупа и напугана, позволил мне сохранить душевное здоровье, – тоже кое-что повидал в жизни, или я принадлежу к семейству больных на голову баб, чьи причуды передаются по наследству.
– Сумасшедшей ты определенно не выглядишь.
– Если бы ты знал, что я видела будто бы собственными глазами, вряд ли ты был бы настолько уверен. Я лично не уверена. Много ты видел психов, чтобы делать выводы?
Я закурил самокрутку и закрыл зажигалку.
– Скажем так – достаточно много.
Наклонившись, она пристально посмотрела мне в глаза.
– Не знаю точно, в самом ли деле я видела то, что видела. Не знаю, все ли у меня в порядке с головой. Мне не хочется однажды проснуться в обитой матрасами комнате без окон, размазывая дерьмо по стенам.
На этот раз уже я посмотрел ей в глаза.
– Понимаю, о чем ты. Значительно лучше, чем может показаться. Проделаем небольшой тест.
– То есть?
– Сделай что-нибудь магическое. Наложи чары, выполни какой-нибудь фокус. Здесь. При мне.
Она язвительно рассмеялась.
– Я что, похожа на Гарри Поттера? Или говорила, будто работаю в цирке? Что я должна сделать? Превратить ту девицу в лягушку? Это так не работает. Я могла бы с ней что-то сделать, но для этого мне понадобились бы ее волосы, капля крови или слюна. Еще снадобья и неделя времени. А потом с ней что-нибудь случилось бы, но трудно предсказать, что именно. Мне проводить тут обряды? Я сразу окажусь в вытрезвителе. Зато могу тебе сказать, что она беременна и не знает об этом.
– И как мне это проверить? Впрочем, ты и так сдала.
– Как это?
– Будь ты чокнутой, пыталась бы что-то сделать. Не знаю что. Какую-нибудь глупость. На этом основывался тест. Так что могу тебе сказать: да, я видел много такого, что рационально не объяснить. Дело в том, что я видел этого слишком много. Не могу тебе сказать: да, магия существует, и ты видела то, что видела, поскольку, во-первых, не знаю, что именно ты видела, а во-вторых, я сам не знаю, все ли у меня хорошо с головой. Понимаешь? У нас одна и та же дилемма.
В воздухе повисли хрустальные звуки музыкальной шкатулки – колыбельная из «Ребенка Розмари». Патриция порылась в сумочке, напоминавшей докторский чемоданчик девятнадцатого века, нашла телефон, извинилась и отошла от столика.
Мне это понравилось. Я считал себя последним человеком на земле, которому телефонные разговоры в обществе других за столом кажутся некультурными. Болтаешь что-то в пластиковую коробочку, а товарищ, на которого ты вдруг перестал обращать внимание, не знает, куда себя деть. Когда ненадолго остаешься один, по крайней мере, нет глупого ощущения, что ты стал невидимкой, и не приходится забавляться кубиками сахара.
Пошевелив пальцами онемевшей руки, я отметил про себя, что, похоже, стало лучше. Отстегнув ремешок, свободно свесил руку, а затем попытался несколько раз сжать кулак. Рука выздоравливала, но не так быстро, как мне хотелось бы. И все еще болела.
Патриция нервно расхаживала перед дверями туалета, будто солдат на посту, держа телефон у уха и жестикулируя другой рукой. Я отметил, что у нее симпатичный, округлый и вместе с тем небольшой задик. Жаль, она чокнутая. С другой стороны – я что, нормальный? Меня так и подмывало кое-что ей рассказать, но я привык держать язык за зубами.
Патриция затопала ногами, совершила пируэт и ни с того ни с сего пнула деревянную колонну. Бармен удивленно посмотрел на нее, будто только проснулся. Она окинула его тяжелым взглядом, энергично захлопнула телефон и вернулась за столик.
– Вот долбаная дура! – рявкнула она. – Устроила мне веселье, корова кретинская. Роза иерихонская!
– Что случилось?
– У меня ночевала подружка, мать ее растак. Пару дней. А сегодня оказалось, что ей непременно нужно навестить сестру, ее мужа идиота и паршивца сопляка. Ни с того ни с сего. Вдохновение нашло. Срочное семейное дело. Ну, она села в автобус и поехала. А теперь обнаружила, что в ее долбаной сумочке – мои единственные ключи от дома, которые я ей дала как дура. На такой случай она должна была их повесить на лестнице, в ящике с пожарным шлангом, но забыла, дура разэтакая! А вернется хрен знает когда, потому что это в Кропеже, на краю чертова света. Если успеет на автобус, вероятно, будет к двенадцати, а если нет – только утром. А я тем временем бездомная! – со злостью фыркнула она и вдруг успокоилась. – Ничего, как-нибудь переживу.
– Подожди у меня, – почти машинально сказал я.
– Прошу прощения?
– Не будешь же ты сидеть на лестнице. Позволь пригласить тебя на ужин и подожди у меня дома. Когда приятельница вернется, я тебя отвезу. Приготовлю чаю и дам поесть. Ничего особенного.
Она задумчиво посмотрела на меня и побарабанила пальцами по столу, словно упражняясь на фортепиано.
– Видела бы это моя тетка. Сама не знаю… как-то глупо.
– Почему? Покажу тебе свою коллекцию сибирских бубнов.
* * *
– Мясо ешь? – спросил я из кухни. Она стояла в гостиной, разглядывая выставку моего экзотического хлама, теснившегося на стенах и полках.
