Книга Алтарь смерти. История маньяка-каннибала Джеффри Дамера, страница 16. Автор книги Брайан Мастерс

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Алтарь смерти. История маньяка-каннибала Джеффри Дамера»

Cтраница 16

Фантазия – это царство Диониса, бога энергии, безумия, свободы и хаоса. Дионис высвобождает ограниченное «я», позволяет ему уйти от запретов и подчинения и отказаться от порядка. Вот почему он считается богом драмы, обмана и притворства. Актеры выходят за рамки самих себя, чтобы заработать себе на жизнь, а фантазеры – чтобы освободиться, но занятия их похожи, и покровитель их один и тот же. Дионис также считается богом секса и зрелищ, неконтролируемых побуждений и скрытых желаний. Он стоит выше реальности и во многом является богом того, что заразило голову Джеффа Дамера. Сексуальные отклонения Дамера, которые родились в его сознании в середине подросткового возраста, были продуктом дионисийского воображения, рожденного разочарованием и недовольством, а также необходимостью создания для себя лучшего жизненного сценария, в который бы он вписывался.

Большинство фантазий настолько своеобразны и неосуществимы, что никогда не претворяются в жизнь, и в итоге хозяева уносят их с собой в могилу. «Это хорошо для общества, – писал Вильгельм Штекель, – что мы не знаем всех фантазий, которые сознательно, полусознательно или бессознательно сопровождают каждое эротическое пристрастие» [23]. Далее Штекель утверждал, что мы были бы поражены, если бы о них узнали. Трагедия данной истории заключается в том, что мы их знаем, и мы действительно поражены. Воображение Дамера оказалось открытым, как книга, и те люди, с помощью которых он питал свои фантазии, поплатились за это жизнью.

Сексуальная фантазия обычно влечет за собой мастурбацию и, как правило, ею и удовлетворяется. Для этого мастурбация не просто простительна, а подходит идеально. Это необходимый предохранительный клапан, без которого общество могла бы захлестнуть невообразимая неожиданно освободившаяся энергия. Пока импульс этой энергии остается в фантазийной жизни, он всемогущ и свободен; все будет происходить так, как того хочет мастурбирующий, неограниченно и раскрепощенно, без раздражающих непредвиденных обстоятельств реальной жизни. Но, поскольку в фантазиях возможно все, а в реальности существуют ограничения, нужно строго разделять эти области; нельзя позволять им перетекать друг в друга. Реальность отравляет источник фантазии, тогда как фантазия, попадая в реальный мир, несет с собой разрушение.

Жестокий парадокс состоит в том, что свобода, присущая фантазии, в некотором смысле создает свою собственную тюрьму, поскольку отрицает богатое многообразие реального мира и заменяет его бесплодными, неосуществимыми ограничениями, которыми характеризуется навязчивая идея. Не стоит завидовать человеку, который обладает тайной фантазийной жизнью, и не стоит поклоняться Дионису. «Сознание настолько погрязло в разочаровании, что оно похоже на крошечную комнату без окон» [24]. К своим семнадцати годам Джефф Дамер был уже надежно заперт в этой крошечной комнате, и для общей безопасности он и должен был там оставаться. Этим он очень похож на свою мать, которая попала в ловушку эгоцентризма и оказалась беспомощна в борьбе с раздражающими условиями реальности. В конце концов, в фантазийной жизни есть что-то абсолютно эгоистичное. Она не предполагает того, что удовольствие можно с кем-то разделить. Джефф Дамер не думал о том, что можно провести время с мужчиной, выходящим на пробежку, – для него тот был предметом мебели в его личном спектакле.

1978 год стал для него во всех отношениях неудачным. Дом № 4480 на Вест-Бат-Роуд задыхался от ссор и неприязни; Лайонел Дамер вспоминал этот период как «преимущественно депрессивное и болезненное существование». Незадолго до Рождества они с Джойс решили подать на развод. Весь прошлый год они пытались спасти брак, посещая профессионального консультанта, но безуспешно. Последней каплей стало то, что в сентябре Джойс уехала из штата на похороны отца и там изменила мужу с кем-то еще. После этого они приняли решение о разводе и рассказали об этом Джеффу и Дэвиду, подчеркнув, что хотят сохранить мирные отношения. Но Лайонел, несомненно чувствуя себя уязвленным и униженным из-за открывшегося факта неверности, похоже, передумал, и дома снова начались скандалы. Джойс получила заказное письмо от адвоката, где говорилось, что у нее есть неделя, чтобы съехать из дома. Они часто ссорились, угрожали друг другу на глазах у мальчиков. Лайонел сказал сыновьям, что их мать сошла с ума, после чего она изо всех сил старалась контролировать себя и сохранять спокойствие, чтобы доказать, что он неправ, – а это, в свою очередь, до крика раздражало его. В конце концов было решено, что Лайонел сам покинет дом, в котором жила семья; он собрал вещи и переехал в мотель «Огайо», в доме № 2248 на Норт-Кливленд-Массилон-Роуд, примерно в шестнадцати километрах от прежнего жилья.

Суд постановил, что миссис Дамер должна пройти психологическое обследование в городе Акрон, штат Огайо. Лайонел отправил психологу подробные записи истории ее психического состояния и пристрастия к лекарствам, но он мог этого и не делать, поскольку, разговаривая с доктором, она и так находилась в состоянии крайнего нервного возбуждения. Психологу сообщили и о нервных срывах, и о пребывании в психиатрическом стационаре, а также о ее отказе делить с Лайонелом супружеское ложе (она рассказывала соседке, что муж «ненасытен»). Доктор отметил, что Джойс Дамер страдает очень серьезными проблемами: постоянно расстраивается, злится и крайне требовательна в межличностных отношениях. Она вольно интерпретирует мотивы поведения окружающих и, похоже, отрицает их право критиковать ее собственное поведение и оценивать, как оно влияет на них. Недавно она «нашла себя», посетив собрание женщин в Центре психического здоровья, писал доктор, но несмотря на то, что мистер Дамер был готов искать дополнительную профессиональную помощь с целью сохранения их брака, сама она к этому же не стремилась. Казалось, Лайонел искренне недоумевал, почему Джойс так настаивает на разводе. Что еще более важно, они волновались, с кем в таком случае останется Дэвид и где он будет жить, но никогда не думали, что произойдет с Джеффом или где будет жить он.

Джеффу было почти восемнадцать лет, и, возможно, он был уже достаточно взрослым, чтобы заботиться о себе самостоятельно, но здесь важно, что с ним даже не посоветовались по этому поводу. Дамеры оказались настолько поглощены своим конфликтом, что не заметили, как сильно их старший сын теперь абстрагировался от окружающего мира.

– Возможно, я начал закрываться во время бракоразводного процесса, – сказал он, словно забыв на мгновение, как глубоко он был погружен в себя еще до этих событий. – Это был мой способ избавиться от тягостных мыслей: просто занять удобную позицию или притвориться безразличным, чтобы избавиться от боли, которую я чувствовал из-за развода. Может, тогда все и началось. И это было эффективным, это сработало.

Дэвид был больше расстроен из-за развода, так как был моложе, проще и менее замкнутым. Джефф же отреагировал в типичном для него ключе – изолировавшись. Он все больше и больше пил, почти всегда в одиночестве. Один из учителей старшей школы Ревира однажды увидел его сидящим на траве возле стоянки, в коричневом бумажном пакете – двенадцать банок пива, три из которых он уже опустошил. Учитель, мистер Смеско, сказал Джеффу, что не стоит приносить алкоголь в школу и что он вынужден об этом сообщить. Джефф ответил, что у него «много проблем», о которых знает помощник директора, мистер Кунгл. Оба преподавателя считали, что «проблемы» связаны с разводом родителей. Но они не знали, что помимо этого Джефф боролся с жуткими мыслями. Мистер Смеско не мог не заметить, что глаза мальчика блестели и были налиты кровью и что выглядел он «мрачным и подавленным». Нечасто в ходе обычного разговора учителя замечают такую деталь в настроении.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация