Когда Банди приговорили к смертной казни, он сказал суду кое-что очень странное. «Я не могу согласиться с приговором, – сказал он, – потому что этот приговор не мне. Это приговор кому-то другому, кто в данный момент отсутствует здесь»
[37]. Он имел в виду не то, что арестовали не того человека, а то, что убийца не был с ним в данный момент, что разделение личности Банди носило эпизодический характер. Сложно найти более наглядное изображение чувства временной одержимости дьяволом, чем это, поскольку сама идея данного феномена является интеллектуальным явлением. Сам Аврелий Августин считал, что зло представляет собой отдельную силу, действующую независимо от человека, чье поведение она заражает: «Грешим не мы, а какая-то низшая в нас природа»
[38]. Большинство людей, равно как и все религии, не могут признать возможность того, что зло естественно для человеческой природы.
Существует много убийц, чей язык и поведение соответствуют явлению сиюминутной одержимости. Десятки детей на острове Джерси знали Эдварда Пайснела как дядю Теда, также он был очень популярным Санта-Клаусом. В то же самое время он терроризировал островитян, совершая одно особо тяжкое убийство за другим, пока его не поймали в 1971 году. Эд Гин, чьи преступления отличались особой наглостью и жестокостью, также был заботливой и надежной сиделкой. В 1970 году Мак Эдвардс самостоятельно сдался властям, заявив, что демон его покинул; до этого он в течение семнадцати лет убивал детей. В этих и других случаях поразительно то, что часто в добром и нежном с виду человеке внезапно может открыться чужеродная личность, которая позволяет явиться хаосу. Один молодой человек, который сбежал от Денниса Нильсена в 1982 году, потому что ему посчастливилось дожить до того, как «фаза» убийцы закончилась, говорил, что до и после нападения преступник вел себя словно «святой». Мы увидим, что аналогичный инцидент произошел и с Джеффом Дамером, когда он воздержался от убийства Луи Пине и сам не понял почему. Во время инцидента с Трейси Эдвардсом, за несколько часов до того, как преступник был арестован (у нас есть фотография Дамера, который фактически стоит на пороге изменения личности, или, если хотите, когда он вот-вот станет «одержимым»), Эдвардс увидел, как Джефф сидит на краю кровати, «раскачивается и поет песни»; обвинение, по понятным причинам, стремилось дискредитировать это доказательство.
Доктор Хаятт Уильямс очень ясно говорит об этом. «Человек способен демонстрировать наиболее жестокое и деструктивное поведение, – пишет он, – тогда как почти сразу до или после такого поведения он бывает добрым и сострадательным»
[39]. Похоже, что какое-то внутреннее замыкание может привести к высвобождению той модели поведения, которую индивидуум считает неконтролируемой и, следовательно, которая исходит не от него самого. Фредерик Вертам назвал это «кататимическим кризисом»
[40], но мы, если хотим, вправе называть это одержимостью; разница только в номенклатуре, а язык мифов более понятен, чем язык врачей.
Литературный язык демонстрирует данное явление намного ярче. Двойственные персонажи часто встречаются в мировой литературе, и особенно много их в произведениях Достоевского, например, Раскольников в «Преступлении и наказании» или Версилов в «Подростке», который говорит: «Право, мысленно раздваиваюсь и ужасно этого боюсь. Точно подле вас стоит ваш двойник». Конкретно на данную тему Джеймс Хогг написал целую книгу под названием «Личные воспоминания и признания оправданного грешника», где главный герой Роберт Рингим встречает незнакомца и под его влиянием совершает ряд убийств. Они похожи внешними чертами и манерами. И лишь постепенно читатель начинает приходить к пониманию того, что незнакомец может быть не другим человеком, а олицетворением той части собственного «я» Рингима, которую он не может в себе признать. Неважно, назовете ли вы этого незнакомца Дионисом, или дьяволом, или лишенным совести Рингимом, или «темной стороной» Рингима, роман настолько неоднозначен, что все четыре варианта одновременно возможны. Джефф Дамер не утверждал, что у него есть «двойник», но его слова и явное недоумение дают возможность сделать аналогичный вывод. Он не может поверить, что все это «реально», что это сделал он, хотя знает, что это правда, и может подробно и с пугающей объективностью описать свои действия. Так называемый британский «болотный убийца» Иэн Брэди, как известно, верил, что он одновременно и наблюдал за своим сознанием, и ощущал себя отдельно от него.
Это разделение на «я», злобное и кровожадное, и «я», которое садится в автобус, ест, работает, вызвало бы большие проблемы в зале суда, когда решался вопрос о вменяемости Дамера. Достаточно на мгновение представить, что убийца может точно определять время и делать выводы из информации, но не может понять причины своего девиантного поведения; если бы мог, то он взял бы за это ответственность. «Сомневаюсь, что во мне есть что-то хорошее», – сказал однажды Дамер. Он обратил внимание доктора Джудит Беккер на отрывок из Послания апостола Павла к римлянам (книга V), добавив: «Я делаю не то, что хотел бы делать, а то, что я ненавижу… отныне не я совершаю действие, а грех, который поселяется во мне. Я знаю, что во мне нет ничего хорошего… Когда я хочу сделать что-то хорошее, у меня ничего не получается; но то, что я делаю, неправильно, против моей воли; а если то, что я делаю, противоречит моей воле, ясно, что действующее лицо здесь больше не я, а грех, который поселяется во мне». Это следует понимать как намек Дамера на действующее на него «принуждение».
В течение нескольких недель после смерти Стивена Туоми Дамер продолжал посещать назначенные сеансы с доктором Розен, отказываясь сотрудничать в любой манере общения, кроме самой поверхностной. Он перестал паниковать, когда никто, как ему казалось, не заметил, что Стивен пропал и что его исчезновение было как-то связано с отелем «Амбассадор» (где Дамер зарегистрировал номер на свое имя). Соответственно, вместе с этим нарастали и его желания. В январе 1988 года он отвез двадцатитрехлетнего чернокожего парня Бобби Симпсона в дом в Вест-Эллис. В подвале он накачал его таблетками и, пока тот был без сознания, четыре раза мастурбировал, но дальше этого не пошел. Симпсон понятия не имел, как сильно ему повезло.
17 января 1988 года в час ночи Дамер вышел из клуба «219». На автобусной остановке он заметил молодого человека в выцветших бордовых джинсах со свободно свисающими подтяжками, свитере и кепке, как у игрока в гольф. Это был Джеймс Доксатор, коренной американец, который несколько раз угрожал сбежать из дома из-за того, что не ладил со своим отчимом, и который страстно мечтал заполучить автомобиль марки «Ягуар» – сосед обещал отдать Джеймсу машину, когда тому исполнится восемнадцать. Он говорил своей матери Дебре, что если уйдет из дома, то будет поддерживать с ней связь, но не сказал, что собирается пойти в гей-бар на Южной улице и наслаждаться там мужской компанией. Человек, который подошел к нему в ту ночь, был очень милым. Дамер предложил ему пятьдесят долларов за то, чтобы он поехал к нему домой и переночевал вместе с ним, на что Джейми с радостью согласился. Они сели в автобус, который шел в Вест-Эллис, и вышли на углу 27-й и Нэшнл-стрит. Дамер рассказал, что искал «компанию» и посчитал этого паренька привлекательным: «он меня зацепил». Скорее всего, Джейми Доксатор тоже искал компанию, но немного другую.
