Все четыре года работы на Дамера никто не жаловался. Наоборот, его хвалили, и не только за качество работы, но и потому, что он всегда, к их удивлению, был находчивым, отзывчивым, чистым и аккуратным. В конце 1986 года о нем составили весьма «лиричный» отчет: «Джефф постоянно самосовершенствуется и является очень полезным сотрудником для отдела микширования». В следующем году, согласно их отчетам, он был готов «обучаться», «редко отсутствовал на работе и редко опаздывал», хотя также отметили, что он нуждается в мотивации и руководстве; уровень его концентрации пошел на убыль. И только систематические прогулы в течение последнего года привели к его увольнению. Но к тому времени Дамер уже окончательно потерял рассудок.
Когда с ним разговаривали, он, всегда тихий и нелюдимый, был приятным и вежливым, однако сам не стремился искать компании своих коллег по работе. Собеседники Джеффа считали, что он находится в состоянии стресса, в то время как Тимоти Миллс замечал, что он имел склонность засыпать на работе. Всегда, когда он не был занят служебными обязанностями, Джефф читал книги о животных и рыбах. Тим Макнамер подтвердил, что Дамер иногда засыпал, и сам Джефф признавал, что никогда не высыпался как следует, поскольку в течение дня он занимался делами вместо полноценного отдыха. Ночные смены – настоящее наказание в любой работе.
Только с одним мужчиной он разговаривал по утрам, прежде чем собраться и пойти домой. Он случайно столкнулся с ним в одном из баров, после чего они поняли, что оба имеют гомосексуальные предпочтения. Кроме него никто в «Амброзии» не знал, что Дамер является гомосексуалом, они даже не подозревали об этом, так как он был очень замкнутым.
Его профессиональная жизнь, в какой бы то ни было форме, безмятежно продолжалась до неожиданного ареста в сентябре 1988 года.
* * *
В понедельник, 26 сентября, в 15:30 ученик школы искусств Милуоки, Сомсак Синтасомфон, почувствовал, что по 25-й Северной улице за ним идет человек. Сомсак, уроженец Лаоса, вместе со своей многочисленной семьей бежал от политических потрясений в Юго-Восточной Азии восемь лет назад. Он быстро адаптировался и, в отличие от своего отца, свободно заговорил по-английски. Мужчина остановил Сомсака, и у них завязался разговор. Он сказал, что только что приобрел новый фотоаппарат и хотел бы его опробовать. На улице он просил и других людей позировать ему за деньги, но никто не согласился, посчитав его странным; хотя удивительно, что никто не хочет запросто заработать пятьдесят долларов, ведь нужно всего лишь ему помочь! Хочет ли он попробовать? Это не займет много времени.
Сомсак был достаточно умным, чтобы спросить, придется ли ему раздеться или можно позировать в одежде. Дамер ответил, что это не имеет значения. Делает ли он фото для какой-то компании или для себя?
– Это всего лишь мое новое увлечение, – сказал Дамер.
В итоге мальчик согласился. «Он понравился мне, и я просто-напросто хотел опробовать свой новый фотоаппарат», – позднее заявил он. Они прошли один квартал до 24-й улицы.
Оказавшись в квартире, Дамер достал фотоаппарат марки «Полароид» и начал обдумывать позы. Он велел Сомсаку снять рубашку, мальчик сопротивлялся, однако Дамер заверил его, что так будет лучше, и стянул с него рубашку через голову, обнажив его чистую грудь красивой формы, крайне привлекательную для Джеффа.
– У тебя красивое тело, – сказал он. – Ляг на кровать и закинь руки за голову.
Мальчик послушался, и Дамер его сфотографировал. Затем они пошли на кухню, где Джефф приготовил чашку кофе, которую они выпили вместе, но под напутствиями Дамера Сомсак выпил большую часть, а сам он сделал лишь один осторожный глоток. Вернувшись в гостиную, Сомсак снова надел рубашку, и фотограф предложил ему расстегнуть верхнюю пуговицу и молнию на брюках. Он послушался, но расстегнул молнию только наполовину, после чего Дамер снял с него брюки, стянул трусы и попытался его схватить. Ситуация выходила из-под контроля, мальчик чувствовал, что этот человек очень силен и от него исходит угроза.
– Ты знаешь, что я хочу большего, чем просто тебя сфотографировать, – произнес мужчина.
В этот момент Сомсак заявил, что ему пора уходить.
– Перед тем как уйдешь, сделай мне одолжение, – сказал Дамер. – Подойди и сядь рядом со мной.
Эта просьба показалась мальчику довольно безобидной, поэтому он посидел рядом с ним несколько минут. Затем Дамер произнес странные и тревожные слова.
– Я хочу послушать звуки в твоем животе, – произнес он и положил голову мальчику на живот, а затем начал целовать и лизать ему кожу от пупка до паха.
– Я очень испугался, мне стало плохо, – рассказывал позже мальчик. Он вскочил, схватил свой школьный рюкзак и направился к двери.
– Подожди! Не забудь свои деньги, – окликнул Дамер, – и никому не говори об этом, хорошо?
Сомсак выбежал из квартиры и сразу пошел домой, но по дороге начал чувствовать слабость и дезориентацию. К тому времени, как он добрался до дома, он едва мог стоять на ногах. Два часа спустя отец не смог его разбудить и сразу понял, что что-то не так. Он отвез его в больницу «Добрый Самаритянин», где ему поставили диагноз – последствия передозировки таблетками, – и вызвали полицию.
Сомсака Синтасомфона держали в больнице около трех часов, с 19:30 до 22:30, и он рассказал полицейским, которые пришли его допросить, что именно произошло. Затем он отвел их на 24-ю улицу и показал квартиру. Им понадобилось совсем немного времени, чтобы узнать имя и место работы арендатора, после этого они отправились прямо на шоколадную фабрику «Амброзия», сообщить о том, что сделал подозреваемый, и арестовать его за сексуальное насилие второй степени и соблазнение ребенка в аморальных целях. Тут же на Джеффри надели наручники. Больше, чем самих обвинений, Дамер боялся позора, который повлекло за собой публичное разоблачение; с этого момента его личная жизнь была безвозвратно скомпрометирована и все на работе знали, что он гомосексуал.
Джеффа Дамера отправили в тюрьму, где он в тревоге провел следующие шесть дней. Полиция обыскала его квартиру и с осторожностью изъяла фотоаппарат «Полароид», бутылку ирландского ликера «Бейлиз», две фотографии Сомсака, несколько журналов с обнаженными мужчинами и несколько таблеток снотворного. Но не нашли одну очень важную вещь – череп Ричарда Герреро, обнаружения которого так сильно боялся Дамер.
Это был второй случай, когда полиция могла раскрыть преступления Дамера еще до того, как они превратились в безумную катастрофу, – впервые это произошло, когда офицер светил фонариком на сумки с останками Стивена Хикса на заднем сиденье автомобиля в 1978 году. Конечно, нельзя винить в этом полицию; нам бы определенно не понравилось, если бы полиция всегда ожидала наихудшего варианта развития событий или, наоборот, не проявляла никаких действий. Тем не менее упомянуть об этом необходимо: мы еще увидим случаи, когда Дамер совершит несколько промахов и окажется на грани разоблачения, прежде чем его наконец-таки сумеют остановить. Он так переживал по поводу черепа, что забыл сообщить своим работодателям, что находится в тюрьме, и в итоге пропустил несколько рабочих дней без предупреждения.
