Дамер, который также видел фотографию Конерака в журнале, все еще понятия не имел, что убил мальчика, чей брат заявил на него в полицию, из-за чего его отправили отбывать наказание в исправительную палату.
– Если бы я знал, с кем имею дело, – говорил он, – я бы ни за что не стал его окликать, это точно.
Но даже если это правда, какие в таком случае были мотивы для этого убийства? Или он не собирался убивать? В тот день он никого не искал. Конерак появился у него на пути по чистой случайности; он не был гомосексуалом и согласился позировать Дамеру только ради денег. Однако в позах, которые он принимал, его руки подняты вверх и заведены за шею, а грудь выставлена вперед, то есть он находился в том самом положении, в котором убийца фиксировал трупы, когда их фотографировал. Более вероятно, что данная поза разбудила в Дамере фетишизм и побудила превратить Конерака из модели в свою личную собственность. Фотографируясь в этой позе, мальчик уже был обречен. Дамер утверждает, что не планировал его убивать, когда поздно ночью пошел выпить пива, но признает, что его настроение могло запросто измениться. Отпустил бы он его, если бы тот не выбежал на улицу?
– Нет, я не отпускал остальных и не понимаю, почему я мог бы отпустить его. Я очень сильно в этом сомневаюсь.
Появляется еще один мотив – холодный, черствый и расчетливый. Теперь, когда полиция и соседи видели мальчика с ним, это могло стать потенциальной уликой, и поэтому пришлось от него избавиться.
– Я просто-напросто не хотел, чтобы он что-то рассказал, – уклончиво признается он. – Я не мог позволить себе совершить подобную ошибку, поэтому даже тогда был сильно напуган.
По крайней мере, возможно, что Конерак погиб не для того, чтобы составить компанию Джеффу Дамеру, а чтобы держать язык за зубами.
28 мая Дамер взял выходной, чтобы заняться утилизацией двух тел, а на следующий день сообщил своему инспектору по надзору Донне Честер, что у него нет никаких «серьезных проблем». Здесь начинают проявляться первые признаки неминуемой катастрофы. Во-первых, Дамер слишком часто стал пропускать работу на шоколадной фабрике, и его поставили в известность, что «поблажки» скоро закончатся и его могут уволить. Во-вторых, мистер Принсвилл предупредил его, что запахи, исходящие из квартиры, стали просто невыносимы и ему грозит выселение. Донна Честер также начала волноваться по поводу Дамера; она отправила его к доктору Кроули, который после осмотра 11 июня выписал ему несколько сильнодействующих антидепрессантов. Но было слишком поздно. Джефф Дамер мог потерять работу, дом, здоровье и тем не менее был неспособен избавиться от навязчивой идеи, которая теперь управляла каждой минутой его существования, когда он бодрствовал. И вскоре ей предстояло окончательно его поглотить.
На далеких задворках его сознания все еще оставалась любящая, милая бабушка, которая могла вывести его из мрачного безумия. В то время она попала в автокатастрофу, когда возвращалась домой, в результате чего ее машина оказалась разбита, а у нее на теле остались небольшие царапины. Внезапно Джеффа Дамера вырвали из кошмара и напомнили ему о нормальных, обычных хлопотах. Он приехал к ней, чтобы «помогать», и выразил надежду, что теперь она будет спокойно жить вместе со своей кошкой и больше не станет водить машину. «Для нее так будет намного безопаснее», – говорил он. Это был редкий момент, когда он оказался в состоянии думать о ком-то, кроме самого себя, потому что обычно именно эгоизм двигал им и аккумулировал его энергию. Через несколько недель детективу Мёрфи придется вызвать старушку и сообщить ей новость о том, что ее внук зарезал троих мужчин у нее в подвале.
Неравный бой достиг своего апогея в июле. 30 июня Дамер познакомился с двадцатилетним Мэттом Тёрнером на автобусной остановке в Чикаго, привез его в Милуоки и задушил. Сообщений о его пропаже не поступало. Через пять дней, также в Чикаго, Дамер встретил Джереми Вайнбергера, двадцатитрехлетнего парня с могучим телосложением, еврейско-пуэрториканского происхождения, который, вероятно, погиб 7 июля после длительных тяжких мучений. У полиции было точное описание Дамера как последнего человека, с которым видели Вайнбергера, а также фоторобот. 12 июня он купил синюю бочку примерно на 216 литров, чтобы поместить скапливающиеся останки изуродованных тел. 15 июля на улице он познакомился с двадцатичетырехлетним Оливером Лейси, привел его к себе домой и задушил. Лейси был красивым чернокожим культуристом, его голову и скелет Дамер хотел сохранить для украшения своего святилища. О его пропаже сообщила невеста, с которой он встречался много лет. В тот же день его отстранили от работы на шоколадной фабрике «Амброзия», так как он пропустил рекордное число рабочих дней.
Но ему уже было все равно. Грязный и небритый, он сообщил Донне Честер, что серьезно задумывается о самоубийстве. (Он размышлял об инъекции формальдегида, но боялся, что это займет слишком много времени.) У него заканчивались деньги, и он должен был съехать с квартиры. Он не знал, куда пойдет и как будет жить. Она связалась с Армией Спасения от его имени и внесла его в список временного размещения. Также она дала ему адреса продуктовых баз, где он мог бесплатно получить еду. Дамер превращался в бродягу.
В тот же день, в четверг, 18 июля, Дамер вышел из офиса Донны Честер, чтобы еще раз встретиться с доктором Кроули. Кроули отметил, что тот был «напряжен, встревожен и очень подавлен», и про себя подумал, что ему действительно плохо. Он без колебаний предложил ему выписать побольше антидепрессантов, но Дамер этим рецептом так и не воспользовался. Напротив, его поведение по дороге домой в данных обстоятельствах кажется просто невероятным. Он подошел к чернокожему мужчине по имени Рики Томас и пригласил его в свою квартиру выпить. Томас отказался. Дамер уже был не в состоянии рассуждать последовательно или действовать логически. Он стал заложником принуждения. На самом низшем уровне единственным утешением, которое он мог себе представить, было очередное тело.
В пятницу, 19 июля, он получил известие о том, что его уволили. «Как я и говорил вам вчера, – писал Аллен Ципперер, – компания завершила расследование и решила изменить решение об отстранении и уволить вас за систематические прогулы. Очень жаль, Джефф, что вы не предприняли корректирующих действий для исправления ситуации. Вы были обязаны взять данный вопрос под свой личный контроль. Если на территории компании у вас остались какие-то личные вещи, пожалуйста, заберите их не позднее 25 июля 1991 года».
Получив эту новость, Дамер вышел из дома и начал шпионить за двадцатипятилетним Джозефом Брэйдхофтом неподалеку от автобусной остановки возле университета Маркетт. Брейдхофт был женат, два года назад у него родилась дочь, но, как известно, имел бисексуальные наклонности. Он расстался со своей женой, которая подала на развод и запретила ему видеться с девочкой. Он пошел домой к Джеффри Дамеру, где его задушили и расчленили.
Картина, развернувшаяся в квартире № 213 в течение недели с 12 по 19 июля, была намного ужаснее, чем видение ада Джотто на стене капеллы Скровеньи в Падуе, где демоны поедают кишки мертвых. Когда в одной комнате Оливеру Лейси делали массаж, в ванне с холодной водой и отбеливателем по соседству плавало тело Джереми Вайнбергера. Дамеру пришлось принимать душ с двумя трупами в ванне. Он сделал одно фото Мэтта Тёрнера после смерти в положении стоя, так как труп окоченел и не гнулся. На других фотографиях изображен обезглавленный Оливер Лейси, которого Дамер на ремне подвесил к перекладине занавески для душа; тот же изуродованный труп он сфотографировал уже со вскрытой грудной клеткой, лежащим на обезглавленном теле Вайнбергера. Одна голова хранилась в холодильнике, а другая в морозильной камере, ко дну которой примерз пакет с внутренними органами. Сердца были в холодильнике, а бицепс, размером с тарелку, Дамер пожарил и съел. В бочке, стоявшей в спальне, хранились останки трех человек. Брейдхофт погиб 19-го числа. Дамер оставил его тело на кровати на два дня, накрыв сверху одеялом. Он не говорит, где спал все это время, но мы можем предположить, что рядом с трупом. 21 июля он открыл тело и обнаружил, что голова покрылась личинками. Он отрезал ее, почистил и положил в морозильную камеру. Мы начинаем быстро приближаться к развязке.
