Все эти действия не похожи на то, что человек владеет собой, напротив, он скорее «одержим» демонической силой; это, безусловно, дикие, странные акты прогрессирующего безумия. Он говорит, что слишком устал, чтобы заниматься анатомированием, которое так интересовало его прежде, но изнеможение не стало поводом отказаться от планов относительно святилища. По его словам, он полностью «осквернил» тело Оливера Лейси, чтобы заполучить еще один скелет, который был необходим ему для охраны алтаря (первым стал скелет Эрнеста Миллера). Также он узнал стоимость аппарата для сублимационной сушки в тщетной надежде, что сможет «сохранять» людей целиком, оставлять их у себя навсегда. Но машина, которая подошла бы для данной цели по размеру, стоила тридцать тысяч долларов. Вариант бальзамирования он не рассматривал, потому что даже забальзамированное тело в конечном итоге разлагается. Оба грифона были повержены в драке, когда одна из жертв ударила ногой по столу и опрокинула их, но он не выбросил фигуры; они требовались для достижения цели гораздо более важной, чем остаться на работе или продолжать жить в квартире. Привычное понимание реальности в его сознании уже исчезло.
Кстати говоря, рассказ о том, что грифоны разбились во время борьбы, проливает мрачный свет на то, как умирали жертвы во время последней стадии этого безумия. Теперь они не всегда находились в состоянии глубокого сна и бессознательного забвения. Убийца стал неаккуратен, беспечен, недостаточно сосредоточен, и кого-то из мужчин пришлось подчинить себе с помощью грубой силы. На каком этапе этот человек начал сопротивляться? В процессе удушения. Значит, он не спал? «Не совсем, нет, не спал». Он боролся за свою жизнь, хоть и с меньшей силой. Не важно, кто именно был этот человек: в данном случае для Дамера ситуация была не безобидным поиском партнера, а битвой, которую он выиграл подавляющими силами. Образ мышления Джеффри Дамера изменился.
Когда его спросили, чувствует ли он раскаяние из-за того, что сделал, Дамер ответил: «Да, я испытываю чувство раскаяния, но даже сам не уверен, настолько ли оно глубокое, каким должно быть. Я всегда задавался вопросом, почему я не чувствую глубокого раскаяния»
[54]. Трех человек он жалел больше всего, хотя в первых двух случаях речь скорее идет о жалости к самому себе, нежели к жертвам. Он раскаивался по поводу смерти Стивена Хикса, так как пребывал в шоке после его убийства: «Хотел бы я не делать этого»; Стивена Туоми, потому что он «вообще не собирался совершать ничего подобного»; и Джереми Вайнбергера, так как он был исключительно ласков: «С ним было приятно общаться». Этот роковой комментарий одновременно и жалок, и содержит серьезный подтекст. Надеюсь, это позволит нам лучше изучить то, что произошло с Джереми.
Аарон Вайнбергер усыновил мальчика, который был наполовину пуэрториканцем, наполовину евреем, и воспитал его под своим именем. Он знал, что Джереми является гомосексуалом и может не ночевать дома день или два, но парень всегда звонил, чтобы сообщить, где находится. Он жил с отцом, чтобы накопить денег на колледж, и мечтал построить карьеру в области художественного дизайна. Джереми был красив и очень стеснялся своей внешности. По выходным он ходил в гей-бары Чикаго, такие как «Кэролз», «Роскоуз», «Сайдтрэкс», чтобы пообщаться и встретиться с друзьями, но в течение недели он всегда ночевал дома. 5 июля вечером он зашел в ресторан, чтобы повидаться с другом, работавшим там, Тедом Джонсом, и сказал ему, что собирается пойти потанцевать в «Вортекс», а затем встретится с ним после работы в баре «Кэролз», в доме № 1355 на Норт-Уэллс-стрит. Тед пришел в бар «Кэролз» примерно в полтретьего ночи.
Там он увидел Джереми, оживленно беседовавшего с неким блондином, – во всяком случае, активным был его друг, а блондин выглядел довольно тихим. Джереми подошел к нему и спросил:
– Этот парень хочет, чтобы мы ушли отсюда и поехали к нему в Милуоки на выходные. Что думаешь?
– Он неплохо выглядит, дерзай. Тебе все равно нечем заняться на этих выходных, – ответил Тед.
Джереми вернулся к блондину и сел за барную стойку рядом с ним. Вскоре после этого они отправились в темную подсобку, где обнялись и поцеловались.
– Он был очень ласков в баре, – вспоминает Дамер. – Он прямо там сделал мне минет и все остальное.
В его голосе звучало удивление человека, для которого подобное внимание было в новинку. Не может быть, что кто-то настолько увлекся компанией Дамера, что проводит с ним время по собственному желанию! Они вернулись в бар, где Дамер сел на табурет, а Джереми – к нему на колени. Джереми позвал Теда Джонса и полчаса разговаривал с ним, в это время Дамер пересел на соседний табурет, замолчал и задумался. Возможно, в тот момент чары разрушились. В конце концов, Джереми не мог быть только его достоянием, он имел связи с разными мужчинами, дружил с кем-то из них, например, с этим человеком, принадлежал людям. Эта мысль была для Дамера невыносима.
Последний раз они заказали выпить в 3:45. Тед Джонс сказал:
– Я позвоню тебе завтра, чтобы узнать, не хочешь ли ты сходить на пикник в эти выходные. Если не ответишь, я пойму, что ты на выходные уехал в Милуоки.
Дамер и Вайнбергер сели в автобус марки «Грейхаунд» до Милуоки. Они провели в дороге полтора часа, в течение которых Вайнбергер все время занимался любовью со своим новым приятелем. «Когда мы ехали домой на автобусе, я уже все решил». Он был обижен, доверие испарилось еще в баре «Кэролз». Кроме того, сомнительно, что на данном этапе Джеффри Дамер мог чувствовать хоть что-то. Он искренне понравился Джереми, который кроме него не флиртовал больше ни с кем. Однако Дамеру этого было недостаточно.
Приехав домой, они обнялись и начали заниматься оральным сексом, после чего Дамер приготовил свой коварный напиток, добавив в него снотворное. «Я хотел проверить, смогу ли найти способ удержать его у себя, не убивая при этом». Ирония состоит в том, что Джереми, вероятно, остался бы у него по своей воле, поскольку он сказал Теду Джонсу, что его не будет все выходные, и проявлял энтузиазм. Пока добрый и порядочный парень спал, Дамер просверлил ему череп и впервые после того, как инъекции кислоты привели к летальному исходу, ввел кипящую воду ему в мозг.
– Он проснулся поздним утром на следующий день и был немного вялым или что-то подобное. Он разговаривал и, казалось, был крайне чем-то удивлен, я подумал, что смогу оставить его в таком состоянии.
Джефф помог ему принять душ. Джереми ничего не сказал про свою голову. Никаких кровяных или жидких выделений не было. Он не спал примерно шесть часов и был вялый и сонный. Выбраться из квартиры он не пытался. Конечно, Джереми не знал, что с ним произошло, и не мог понять, почему находится в таком коматозном состоянии.
– Он расхаживал по квартире, сходил в ванную, но следующей ночью, в конце второго дня, мне нужно было на работу, а он все продолжал ходить, поэтому я дал ему еще одну таблетку и ввел вторую порцию кипятка в то же отверстие.
