Воспоминания о страхах и фантазиях, предшествующих операции, затем могут подавляться бессознательными воспоминаниями, которые начинают заражать восприятие растущим ребенком окружающего мира и людей вокруг, при этом каждый новый опыт предполагает угрозу повторения старого. Конечно, это глубокая скрытая реакция; нельзя предположить, что всех своих новых знакомых Дамер считал замаскированными хирургами, но, не желая больше видеть этого хирурга и ощущать его прикосновения, он начал думать, что все люди представляют для него явную опасность – его ответные действия имели явную эмоциональную окраску, связанную с пережитым в детстве опытом. «Эмоциональное потрясение некоторое время может не выражаться открыто… Подобно тому как физический шок иногда приводит к смерти, эмоциональное потрясение может привести к тому, что человек будет несчастен всю жизнь».
Часто бывает сложно заметить связь между неординарным поведением взрослого человека и хирургической операцией, которую он перенес в детстве, но в случае Дамера ясно просматривается путь от причины к следствию. История четырехлетнего ребенка, который пережил процедуру меатомии (расширение отверстия уретры) без анестезии, имеет некоторые сходства с нашим случаем
[63]. После процедуры во время игр этот мальчик резал людей, собственное лицо, руки и пенис. Все это происходило потому, что из-за данной процедуры у ребенка появился страх кастрации. Во время операции, которую делали Джеффри Дамеру, ему вскрыли брюшную полость при помощи довольно глубоких надрезов, ощупали и изучили его внутренности, в то время как он уже не мог полностью доверять своей матери, учитывая ее собственную неуверенность и нервозность. Позже он спросил, удалили ли ему пенис (он задал этот вопрос доктору Беккеру), ведь послеоперационную боль он ощущал так, словно с ним произошло что-то подобное. Страх кастрации в основном имеет сексуальный подтекст, и здесь мы должны прийти к самому убедительному выводу. Когда хирург делал надрезы на теле Дамера, в его собственном сознании он раз и навсегда потерял контроль над своим собственным телом, а преступления, которые он совершил во взрослом возрасте, стали запоздалой попыткой вновь заявить о себе и вернуть себе этот контроль. Так он выражал отчаянное желание вернуть ту силу, которую он бессознательно считал потерянной после вторжения в его тело хирургического скальпеля.
Вот почему он так часто говорит о контроле, а его достижение лейтмотивом звучит в жизни Дамера. Контроль для него является тем, что он утратил еще во младенчестве и что он так никогда и не смог себе вернуть. Совершая преступления над своими жертвами, он наконец-то поставил себя в положение, когда мог контролировать не только то, что происходит с ними, но также и то, что происходит с их телами. Он наконец-таки стал хирургом, а они – пассивным ребенком во время операции. Он мог делать все что угодно с их внутренностями, словно они его собственные, мог разрезать их тела там же, где резали его, а забрав органы себе, мог возвращать автономию, которой его лишили. В то же время тактильная близость во время операции соединяла чувство сексуального доминирования с ощущением телесного вторжения, поэтому он решил вернуть себе контроль и восстановить свою украденную потенцию не с помощью врагов и ненависти к ним, а через своих возлюбленных. Комбинация оказалась катастрофической.
Теперь мы начинаем понимать подсознательный смысл и значение черного стола Дамера, который должен был стать центральным элементом его храма или святилища. В некотором смысле он был для него алтарем, и позже мы изучим возможные значения этого символа как ритуального элемента. Но в данный момент нас интересует другая составляющая. Почему он купил именно стол, а не что-то пониже, поменьше или что-то более изысканное, более походящее на алтарь? И для чего он использовал стол? Именно на стол он помещал обнаженные трупы своих жертв, на столе фотографировал их грудь, живот и гениталии, на столе он иногда делал первый надрез перед тем, как начать расчленение в ванной. Чем же еще является черный стол для Дамера, как не воспоминанием о том больничном операционном столе, на котором его «кастрировали» самым интимным способом?
Вряд ли нужно говорить, что мы не должны выдвигать абсурдные предположения о том, что каждый ребенок, который перенес две операции по удалению грыжи, обязательно вырастет некрофилом. И наоборот, то, что подобное развитие ситуации применимо не для всех, не отменяет его истинности в данном случае; это, я думаю, одна из таких ситуаций.
Так, по крайней мере, данный случай рассматривается, если говорить о предопределении. Можно возразить, что подобный теоретический взгляд полностью освобождает Дамера от какой-либо ответственности за свое поведение и, таким образом, является неприемлемым. Как известно, каждый из нас виновен в первородном грехе и в каждом из нас есть множество недостатков. Мы можем выбирать, потакать ли этим недостаткам или отрицать их, соглашаться или сопротивляться. История Дамера показывает, что он действительно какое-то время пытался им сопротивляться, подтверждая таким образом тезис о том, что ему, как и всем нам, ежедневно предлагался выбор, над которым он мог размышлять, а затем уже действовать. Согласно этому, он не руководствовался непреодолимым подсознательно контролирующим его побуждением, а принимал решения либо избегать желаний, которые, как он знал, являются порочными, либо поддаться им. Каждому из нас приходится делать подобный выбор, последствия которого, конечно, будут менее разрушительными, чем в случае Дамера, и принимать за него ответственность. Его свобода выбора, верного или неверного, была неприкосновенна, несмотря на специфический характер его проблемы. Он обладал волей, силой, потенциалом творить добро. Он убивал, потому что сам решил убить. Данное утверждение будет яростно и неоднократно доказывать в суде окружной прокурор Э. Майкл Макканн.
В этой точке зрения есть одна серьезная ошибка. Человек может принимать решения, которые во всех очевидных смыслах являются добровольными и логичными, они могут служить для достижения цели, которая сама по себе является «навязанной» и нелогичной. Другими словами, можно делать разумные последовательные шаги на пути к безумной и несуществующей цели. Этот вопрос практически не рассматривался в суде. Если бы Джеффри Дамер убивал из ненависти к чернокожим или к гомосексуалистам, он бы преуспел, так как в этом случае утолил бы свою ненависть. Если бы он убивал, чтобы отмстить кому-то, кто его оскорбил, он также бы добился успеха, поскольку обрел бы отмщение. Если бы он убивал ради финансовой выгоды, он бы преуспел, поскольку ограбление улучшило бы его финансовую ситуацию. Все эти решения он бы принял добровольно для достижения реальной цели. Но если он убивал, чтобы у него появился друг, если убивал, чтобы завладеть телом, если убивал, чтобы компенсировать контроль, который он утратил в детстве во время хирургической операции, если убивал, чтобы создать зомби, если убивал, чтобы его личное святилище обрело силу, он бы потерпел неудачу по всем пунктам, поскольку ни одной цели нельзя достичь подобными средствами. Следовательно, его решение убить является результатом постороннего или бредового мышления, и, несмотря на то, что оно может быть принято свободно, такое мышление явно безумно.
