– Он рассказал мне об этом между делом, уже когда я уходил. У меня есть основания полагать, что это ложь.
Также он не верил и в то, что Дамер убивал ради общения. По его мнению, убийца совершал преступления, чтобы заставить замолчать потенциальных свидетелей:
– Он убивал, потому что если бы они проснулись, то разозлились бы на него.
Руководство DSM – III-R он с высокомерным пренебрежением назвал не более чем путеводителем для непосвященных.
– Существует ли какой-то путеводитель получше? – спросил Бойл.
– Да, – улыбнулся Палермо. – Сила воли.
Это был не просто классический бессмысленный ответ, он еще и явно показывал самодовольство врача, который начинал выглядеть неприглядно. Вместо того чтобы просто отвечать на вопросы, он постоянно спорил с адвокатом, словно директор, который отчитывает нерадивого сотрудника. Судья Грэм не стал вмешиваться, чтобы его остановить. Что касается некрофилии, Палермо запутался в своих же показаниях и отрицал, что существуют доказательства, которые могут это подтвердить. Там, где Берлин, Беккер и Уолстрем диагностировали некрофилию, он увидел садизм и уверенно заявил, что Дамер не обладает характеристиками, присущими некрофилу, что было откровенно смешно. Наконец, доктор Палермо предложил свою версию того, что происходило в голове Джеффа Дамера. Убийства, считал он, являлись результатом сдерживаемой внутри него агрессии.
– Он убивал этих людей, потому что хотел уничтожить источник своего гомосексуального влечения к ним. Убивая их, он убивал то, что ненавидел в себе.
От подобных упрощенных характеристик отказались еще лет тридцать назад. В последний раз я столкнулся с чем-то подобным в книге, опубликованной в 1964 году и, без сомнения, знакомой доктору Палермо, в которой А. Хаятт Уильямс писал: «Некоторые элементы невыносимого внутреннего состояния проецируются на жертву; их цель состоит в том, чтобы избавиться от этих элементов с помощью кого-то еще, а затем убить и уничтожить их в этом человеке, чтобы предотвратить их повторное проникновение в себя»
[78]. Вердикт Палермо фактически был парафразом этого фантастического утверждения.
Это не означает, что в случае Джеффри Дамера нет доказательств подавляемой агрессии. Его спокойная и монотонная манера поведения явно противоречит вулкану, который бушевал внутри. Некоторые убийства он совершал с применением силы, которая должна где-то иметь свой эпицентр. Кроме того, агрессия и секс в его жизни всегда переплетались друг с другом, и результатом этого становились иногда восхитительные, иногда катастрофические последствия. За человеком, которому не удается открыто выразить агрессию, нужно присматривать. Агрессивное поведение необходимо для проявления амбиций, самосохранения, конкуренции, самоутверждения. Слабый человек, лишенный подобных качеств (а теперь очевидно, что Дамеру в значительной степени не хватало каждого из них), откажется от агрессивности, которая в свою очередь станет засорять его «внутреннюю природу». Тогда может случиться так, что ее единственным способом выражения станет доминирующий секс. Отчасти нечто подобное, несомненно, присутствовало в патологии Дамера, но все это крайне далеко от поверхностного утверждения Палермо, что Дамер пытался убить в себе гомосексуала.
Сменивший Бойла Майкл Макканн отказался задавать свидетелю какие-либо вопросы, а вместо этого произнес речь, которая, по всей видимости, являлась репетицией его заключительного выступления. И снова судья не вмешивался.
Доктор Самуэль Фридман, дававший показания следующим, открыто не согласился со своим коллегой в вопросе о мотивах совершения преступлений. По его словам, преступник совершал убийства не чтобы наказать себя за гомосексуальность; они были попыткой продолжить отношения. Это имело гораздо больше смысла в свете того, что мы уже слышали. Седовласый доктор Фридман говорил тихим монотонным голосом, произносил слова так тихо, что микрофон не различал его артикуляцию. Добрый по своей сути человек, он мог явно добиться успеха в своем выступлении, но избрал безопасный путь, побоявшись делать провокационные выводы.
Фридман изо всех сил старался похвалить Джеффа Дамера как человека:
– Приветливый и приятный в общении, вежливый, с чувством юмора, красивый, в традиционном смысле этого слова, и обаятельный, он был и остается умным молодым человеком.
Однако самой лестной характеристикой, данной Дамером самому себе, было «полный ноль», и доктор с некоторым успехом смог ее пояснить. По его словам, он «чувствовал себя беспомощным». Доктор Фридман сказал Дамеру, что при нормальных обстоятельствах любой человек гордился бы тем, что Дамер является его внуком, и испытывал к нему жалость, осознавая, в какую глубину отчаяния погрузился подсудимый. Доктор несколько раз повторил, что на него «произвели впечатление» показания Джудит Беккер, и стал первым свидетелем, который выразил некоторую веру в возможность искупления.
– Я надеюсь, – проговорил он, – что можно сделать что-то, чтобы вернуть к жизни этого человека, который, безусловно, обладает такими качествами, как молодость и интеллект.
Тем не менее присущая Фридману жесткость все-таки взяла над ним верх. Он не хотел декриминализовать незаконное поведение или минимизировать важность свободного выбора. Например, он был не согласен с высказываниями выживших после Вьетнамской войны солдат, которые утверждали, что синдром посттравматического стресса стал причиной их преступного поведения; он не любил слышать оправдания людей, которые вели себя неправильно, когда у них была возможность вести себя согласно закону. (Смысл данного отступления заключался в том, что присяжным предложили задуматься, позволяет ли каким-то образом вердикт «невменяемости» отпустить Дамера, но его, как и следовало ожидать, прервал судья Грэм.) Я подозреваю, что на Фридмана могло повлиять его еврейское происхождение; оправдать Дамера для него было равносильно тому, чтобы оправдать Гитлера.
Джеральд Бойл, вставший для проведения перекрестного допроса, предложил свидетелю согласиться с точкой зрения, что можно строить тщательно продуманные логические планы и делать выбор для достижения цели, которая в конечном итоге является безумной.
– Разве способность принимать решения говорит о том, что диагноз психотического поведения в данной ситуации невозможен?
Макканн, не обращая внимания на опасную аргументацию, выразил протест, который поддержал судья. Бойл, перефразируя свой вопрос, во-первых, убедил Фридмана в том, что, если человек способен сделать выбор, это не отменяет психическое заболевание, а во-вторых, что очень важно, заставил его признать: расстройство личности Джеффри Дамера на самом деле равносильно психическому заболеванию. После этого мистер Бойл сел на свое место без всякого намека на ликование.
Макканн сразу же извинился перед присяжными и подал ходатайство судье.
– Защита идет под эгидой недавно выявленного психического заболевания, – заявил он и попросил судью Грэма постановить, что Бойл должен ограничиться заявлениями о психических заболеваниях, которые действительно признаны и не представляют собой обычное расстройство личности. Грэм отклонил ходатайство, и обвинение представило свою версию в 13:30 в пятницу, 7 февраля.
