— А вы не думаете, что пистолет нужно отдать французской полиции? — спросила я осторожно. — В конце концов, именно там могут знать, кто из местных анархистов мог покушаться на английскую королеву.
— Посмотрим, что решит инспектор Роли. Лично я боюсь, что здешняя полиции окажется сворой некомпетентных идиотов, хотя, может, это просто мои предубеждения. — И он, коротко хохотнув, закрыл дверь.
Я уже спускалась по лестнице, когда раздался женский крик, срывающийся на визг:
— Где он?! Вы должны знать! Он исчез! Пропал! Это вы взяли?! Наверняка вы! Вас давно прибрал к рукам этот доктор!
Мне не следовало больше здесь задерживаться: слугам не положено подслушивать разговоры тех, на кого они работают. Но, спеша по узкому коридору к себе в кухню, я просто умирала от любопытства. Какая-то дама из окружения королевы потеряла нечто важное. И это не может быть ни принцесса Беатриса, ни леди Литтон, потому что они обе прогуливаются с ее величеством в парке. Тогда принцесса Елена? Неуравновешенная принцесса, которая хотела, чтобы я купила ей наркотиков. Может, они и пропали? Весь ее запас. Но было использовано слово «он». Я замерла посреди коридора. Не мог ли пропажей случайно оказаться револьвер? Вдруг кто-то из постояльцев отеля стащил револьвер принцессы, чтобы попытаться убить королеву?
Я прекрасно знала, что все это не мое дело. Я просто повариха, а не ответственная за охрану ее величества, но во мне определенно жила отчаянная преданность королеве. Да, конечно, она — королева, но ведь она еще и старая женщина, а потому очень уязвимая. Может быть, именно поэтому ей хотелось находиться на Ривьере инкогнито: вряд ли кто-то захочет убивать обычную леди Балморал. Если бы она приехала с небольшой свитой и сняла виллу, ее план мог бы сработать. Но обычная женщина не путешествует в сопровождении полка волынщиков и индийского слуги.
Я вернулась к работе и, следуя указаниям Жан-Поля, занялась уткой. К тому времени, когда она была готова, ее кожица стала румяной и хрустящей. Апельсиновый соус, который я к ней приготовила, был острым и вкусным. А буйабес! Я немножко попробовала — и он оказался восхитительным! Еще я нажарила картошки, сделала пюре из брюссельской капусты и миндальный пудинг. По-видимому, ужин был встречен одобрительно: лакей, который принес обратно тарелки, сказал, что у королевы хороший аппетит и она отметила рыбный суп.
Недовольным остался лишь граф Вильгельм, который до сих пор отлеживался у себя в спальне. Он послал лакея с жалобой на то, что ему не подали настоящего сытного мяса, полезного для его здоровья. Почему ужин такой скудный и почему его не принес тот пригожий паренек, Джимми? Мне было любопытно, сколько еще времени он проведет в своей комнате, если поймет, что ему не хватает полного меню, подаваемого в столовой.
Сэр Джеймс Рид пришел на кухню, когда я заканчивала с уборкой.
— Я был у наших больных, — сказал он, — и принес хорошую новость. Думаю, тиф и холеру мы можем исключить. Видимо, это дизентерия. Тоже не та болезнь, на которую можно махнуть рукой, но она хотя бы не слишком заразна. Если ночью не случится ничего особенного, думаю, утром можно будет попробовать дать им немного крепкого бульона.
— Конечно, доктор, — сказала я. — Говяжьи кости весь день томились у меня на медленном огне. Я процежу бульон и с утра пошлю им немного.
— Могу вас поздравить, — проговорил доктор Рид, — вы весьма компетентная барышня. Большинство женщин запаниковало бы от мысли о том, чтобы в одиночку кормить королеву и ее семейный круг, но вы справились!
— Спасибо, доктор, — сильно покраснев, ответила я.
Я шла к себе и ликовала, вспоминая слова врача: мне пришлось одной готовить для королевы и ее близких, но, по-видимому, все остались довольны. Может быть, вскоре я стану достаточно опытным шеф-поваром, чтобы руководить целой кухней или даже открыть собственный ресторан? «Гордыня предшествует падению», — не уставала напоминать нам матушка. Нужно быть благодарной за то, что у меня есть здесь и сейчас.
ГЛАВА 29
Помня о просьбе королевы, я встала очень рано и отправилась на рынок. С моря дул сильный ветер: он то и дело налетал на меня, пока я спускалась по крутой улице. На западе, у горизонта, громоздились тучи, грозя вскоре пролиться сильным дождем. Мне нужно было поспешить с покупками, чтобы успеть вернуться в гостиницу, пока он не начался.
Спускаясь с холма, я услышала позади чьи-то шаги: человек явно спешил, и я посторонилась, чтобы дать ему пройти. Это оказался Жан-Поль Лепин. Увидев меня, он воскликнул:
— Значит, вы отважились выбраться на рынок в такое ветреное утро?! Вы поистине преданы своему делу, мадемуазель! Отдаю вам должное.
— Королева велела приготовить грибы, те, что я недавно ей подавала. Не могли бы вы мне помочь с их выбором?
— Конечно, — кивнул он. — А если вы решите снова сделать буйабес, я порекомендовал бы вам начать с покупки самой свежей рыбы, не полагаясь на поставщиков отеля. Я не начинаю готовить рыбное блюдо, если перед этим лично не выбрал лучшее из сегодняшнего улова.
— Не думаю, что осмелюсь кормить их рыбой два дня подряд, — ответила я. — Немецкий граф уже жаловался вчера вечером, что я не приготовила ничего из говядины.
— Это тот, которого подстрелили?
— Да.
— Смелый человек. Я слышал, он принял на себя пулю, предназначенную королеве.
— По этому поводу есть два противоположных мнения, — сказала я. — Королева считает, что он просто пытался убраться в безопасное место, врезался в нее по пути и тем самым спас ей жизнь.
Жан-Поль усмехнулся:
— Давайте остановимся на первой версии. Может, для графа это единственный в жизни шанс прослыть героем.
Какое-то время мы шли в молчании, потом он прокашлялся и произнес:
— Мадемуазель, я должен принести вам извинения за тот вечер. Я быстро понял, что у такой благовоспитанной английской барышни, как вы, есть определенные нравственные нормы. Вы, англичане, не разделяете нашей французской страстности. И, возможно, вы были правы и ответили на мой поцелуй от страха, под влиянием момента.
Я не знала, что на это сказать, и наконец проговорила:
— У меня очень мало опыта с мужчинами. Но меня воспитали в убеждении, что девушка должна дождаться замужества, прежде чем… — закончить предложение я не смогла, так велико было мое смущение. — Я была шокирована, когда вы предложили мне пойти в гостиницу.
Жан-Поль нахмурился:
— Но, мадемуазель, боюсь, вы неправильно поняли мои намерения. Я хотел отвести вас к своему кузену, потому что видел, как вы были потрясены. Мне казалось, что у вас не хватит сил для долгого пути наверх, и я подумал, что коньяк и отдых пойдут вам на пользу.
Я подняла на него взгляд, не понимая, верить ему или нет, а потом заметила:
— Вы сказали, что хотите узнать меня получше. В устах мужчин это значит только одно.
