Все мои чувства пребывали в смятении. «Нужно немедленно сказать Джайлсу правду, — думала я. — Он может навлечь позор на свою семью, ухаживая за поварихой». Интересно, что произойдет, если я все расскажу ему? Захотят ли его родственники вызволить меня из того жалкого положения, в котором я сейчас оказалась? Если я выйду за него, то стану леди Февершем. Но вдруг они сочтут мое нынешнее состояние слишком уж постыдным? И самый главный вопрос: а хочу ли я оставить поприще поварихи? Буду ли я счастлива, посиживая в гостиной с чашкой чая и предаваясь праздности, пока кто-то другой готовит мне еду и растит моих детей? Ответить на этот вопрос я пока не могла.
Я вернулась к работе и испекла для королевского ужина замечательный пирог с говядиной и грибами, украсив его вылепленными из теста листьями и виноградными гроздьями. Получилось настоящее произведение искусства, и я испытала чувство гордости. В качестве первого блюда я пожарила выбранные Жан-Полем снетки, сделала салат с остатками утки, добавила фасолевый суп и заказала мороженое на десерт. У меня совсем не осталось сил, когда я рухнула на кровать в одиннадцать часов вечера, но в то же время я была весьма довольна собой. Завтра утром, решила я, мне не нужно идти на рынок, поэтому можно как следует выспаться.
Посреди ночи началась буря, ветер выл в коридорах отеля и ломился в мое окно.
К утру ничуть не распогодилось, и я порадовалась, что могу остаться в отеле, а не мокнуть под дождем.
Когда я спустилась к завтраку, французские повара, оторвавшись от своего кофе с булочками, посмотрели в мою сторону. В их взглядах чувствовалось какое-то напряжение.
— Вас искал английский врач, — сказал один из них.
— Как неприятно! Плохие новости?
— Скорее всего, да. Лицо у него было мрачное.
Я испугалась: должно быть, одному из моих коллег стало хуже. Или анализы, которые взял доктор Рид, все-таки показали тиф. Я обнаружила, что практически не могу есть. Отправиться на поиски доктора я тоже не могла, а входить в комнаты больных мне было запрещено. Но что, если кто-то из них умер? Не то чтобы я питала к кому-то из наших поваров особую привязанность, хотя мистер Анджело всегда поступал со мной по справедливости, а Джимми был веселым компанейским парнем (правда, двое других даже не замечали меня до нашего совместного путешествия), но теперь все они казались мне почти что родственниками, и я даже подумать боялась о том, чтобы потерять одного из них. Заставив себя съесть немного хлеба и выпить чашку кофе с молоком, я отправилась готовить завтрак. Отель предоставил мне ягнячьи почки, и я сделала столь любимое королевой блюдо из почек и бекона. Лакей уже унес его, когда наконец пришел доктор Рид. Выражение его лица было наимрачнейшим.
Я поднялась:
— Плохие новости, доктор?
— Очень плохие. Боюсь, граф Вильгельм в критическом состоянии.
— Не может быть! Неужели его рана вызвала заражение крови?
— Нет, я думаю, у него что-то кишечное. Боюсь, он съел что-то не то.
— Съел что-то не то?!
— Да. Можете рассказать, что он вчера ел?
— Могу. Первый и второй завтрак я посылала ему в комнату, там было то же самое, что подавали королеве. На обед был омлет с грибами и куриное фрикасе. Потом граф пришел в кухню жаловаться, что его не кормят хорошим красным мясом, поэтому я налила ему чашку мясного бульона, который варю для других больных. А ужинал он в столовой вместе с королевой. Подавали фасолевый суп, пирог с говядиной и грибами, снетки, салат с уткой и мороженое от кондитера отеля.
— То есть никаких отдельных блюд вы для него не готовили?
— Нет. Он ел то же, что и королевское окружение, за исключением бульона. — Я помолчала. — Выдумаете, это пищевое отравление? Или он подхватил что-то от моих коллег? — В голове мелькнуло, что граф мог попытаться навестить Джимми, ведь он не из тех, кто легко отказывается от своих желаний.
Врач покачал головой:
— Нет, я не думаю, что это простое пищевое отравление.
— Тогда, возможно, дело в снетках. Он приходил ко мне на кухню и жаловался, что вырос далеко от океанов и поэтому его желудок не переносит рыбы.
— Но рыба была свежей?
— Свежее не бывает, — сообщила я. — Ее с утра купили на рынке. Вместе с грибами.
Доктор снова нахмурился:
— Ах да, грибы. Я опасаюсь, что он съел ядовитый гриб. Вы же брали их не у поставщиков отеля?
— Нет, они с городского рынка, — сказала я. — Но их выбирал для меня шеф Лепин.
— Возможно, это было неразумно, — проговорил доктор. — Эти крестьяне иногда толком не знают, что собирают в лесу, а ядовитый гриб порой практически не отличить от съедобного.
— Я уверена, так и есть, — согласилась я. — Но ведь шеф Лепин в любом случае в них разбирается. Он использует их в своих собственных блюдах.
— Как бы там ни было, мог произойти несчастный случай, а то, что мы имеем, действительно похоже на какое-то серьезное отравление.
— Мне очень-очень жаль, — сказала я. — Я могу чем-то ему помочь?
— Нет. Обычно в такой ситуации делается промывание желудка, но в данном случае уже прошло слишком много времени. Яд проник глубоко, и органы начинают отказывать.
— Значит, он может умереть? — прошептала я едва слышно.
— Боюсь, это вероятно. Я не знаю противоядия от отравления грибами. И, как уже было сказано, прошло слишком много времени. Если бы мы вовремя промыли желудок и вызвали рвоту, у нас был бы шанс избавить организм от яда. Но теперь можно только наблюдать и ждать, давать ему больше жидкости и надеяться, что он достаточно силен, чтобы справиться с токсинами.
Доктор ушел, унеся с собой говяжий бульон и оставив меня в ужасном состоянии. Что я наделала! Да, граф мне не нравился, но я вовсе не хотела причинять ему страдания. А потом я поняла, что в жизни не отличу одного гриба от другого. Я понадеялась на Жан-Поля, но что, если он меня подвел? А потом в сознании всплыла еще одна мысль: что станется со мной, если выяснится, что я отравила одного из членов королевской семьи?
ГЛАВА 30
Поздно вечером того же дня пришла весть о том, что граф Вильгельм скончался: у него не выдержало сердце. Домашняя прислуга королевы получила распоряжение надеть траур. Большинство из нас не привезли с собой черной одежды, поэтому нам выдали траурные нарукавные повязки. На ужин я пожарила каплуна и приготовила простой рисовый пудинг, полагая, что эти блюда соответствуют общему настроению, однако так терзалась тревогой и чувством вины, что едва могла сосредоточиться на том, что делаю. Граф умер! Я убила его! Французские повара не могли понять, что произошло, и я рассказала обо всем Жан-Полю. Услышав мои соображения, он нахмурился:
— Ядовитые грибы? Невозможно! Я уже много лет покупаю у этого торговца. Он абсолютно надежен и не совершил бы такой ошибки. Кроме того, грибы для вас выбрал я сам, а я в состоянии отличить плохой гриб от хорошего.
