Хотя завод или плотину переместить нельзя, офисный персонал и даже штаб-квартиру национальной или международной корпорации вполне возможно. Нью-Йорк столкнулся с этим, когда высокие налоги вынудили многие компании перенести свои штаб-квартиры за пределы города. С течением времени даже отрасли с масштабными стационарными объектами могут поменять региональное распределение — не путем физического перемещения плотин, зданий или иных сооружений, а путем строительства новых современных конструкций не в тех бесперспективных местах, где находятся старые, а в штатах и населенных пунктах с благоприятным бизнес-климатом, где к бизнесу относятся как к экономическому активу, а не как к экономической добыче. При этом, когда из городов, считавших бизнес экономической добычей (классический пример — Детройт), уходят предприятия, забирая с собой налоги и рабочие места, этим городам нередко еще и сочувствуют, считая их жертвами.
Отель не может пересечь границу штата, но сеть отелей вполне может строить новые здания в других штатах. Когда древний, устаревший сталелитейный завод закрывается или выводится из эксплуатации, новый завод с современными технологиями можно построить где-то в другом месте. Как и в случае слишком низкой платы за проезд в автобусе, которой недостаточно для поддержания уровня и качества обслуживания в долгосрочной перспективе, мало кто свяжет политику в прошлом с нынешним ухудшением ситуации в населенных пунктах «Ржавого пояса» (бывшего индустриального региона), где у молодежи все меньше возможностей для трудоустройства, а урезание налоговой базы не способствует работе местных служб.
«Ржавый пояс» — это не просто район, где исчезают рабочие места. Рабочие места исчезают всегда, даже на пике процветания. Разница в том, что старые места постоянно меняются на новые там, где бизнесу дают возможность преуспевать. Однако в поселениях и районах «Ржавого пояса», сделавших бизнес нерентабельным из-за высоких налогов, бюрократии и обременительных требований со стороны властей и профсоюзов, которые снижают эффективность, новых рабочих мест недостаточно, чтобы заменить старые, исчезающие с течением времени и естественными изменениями экономических обстоятельств.
Пока политики или журналисты сосредоточиваются на старых исчезающих рабочих местах, реальность заключается в новых местах, которые не появляются в регионе, сформировавшем враждебную среду для экономической деятельности, а создаются в других городах и районах.
Время и предвидение
Многие государственные чиновники не заглядывают в будущее дальше ближайших выборов, а вот отдельные граждане, которые вынуждены подчиняться законам и нормам, навязанным этими чиновниками, могут предсказать, что последствия принятия многих из этих законов будут вовсе не такими, как задумывалось. Например, когда правительство США выделило деньги для помощи детям с ограниченными возможностями и психологическими проблемами, неявно подразумевалось, что число таких детей — более или менее постоянная величина. Однако наличие денег создало стимул включить в эти категории больше детей. Соответственно, организации, работавшие с такими программами, получили стимул диагностировать у ребенка ту проблему, на которую выделяют государственные деньги. Некоторые матери с низким уровнем дохода, живущие на пособие, даже советовали своим детям плохо сдавать тесты и бузить в школе, чтобы увеличить скудный семейный бюджет.
Новые законы и новая политика часто приводят к непредвиденным последствиям, когда подчиняющиеся этим законам и нормам люди начинают реагировать на смену стимулов. Так, принятие в 2005 году нового закона усложнило возможность избавиться от долгов через процедуру банкротства. В результате непосредственно перед вступлением закона в силу число заявлений взлетело до 479 тысяч в неделю, хотя обычно в среднем в США подавалось примерно 30 тысяч таких заявлений в неделю, а сразу после принятия закона снизилось до 4 тысяч в неделю. Очевидно, что некоторые люди предвидели изменения в законе и поспешили подать заявление до того, как он начнет действовать.
Если правительство какой-то страны третьего мира задумывает конфисковать землю и раздать ее бедным фермерам, то между политической кампанией за такое перераспределение земли и временем ее фактической передачи могут пройти годы. Дальновидные нынешние землевладельцы, осознав перспективы, возможно, начнут пренебрегать обработкой земли, ведь теперь у них не будет долгосрочных выгод от инвестирования времени и денег в прополку, мелиорацию и другие виды ухода за почвой. К тому времени, когда земля реально попадет к беднякам, она может стать менее плодородной. Как сказал один специалист по экономике развивающихся стран, земельная реформа может превратиться в «плохую шутку над теми, кто меньше всего может позволить себе смеяться».
Политическая популярность угроз конфискации собственности богатых иностранцев — будь то земля, заводы, железные дороги или что-либо еще — заставляла многих лидеров стран третьего мира прибегать к таким угрозам, даже когда они слишком опасались экономических последствий, чтобы решиться действительно их выполнять. Так происходило на Шри-Ланке в середине XX века.
Несмотря на идеологическое согласие в том, что иностранную собственность надо национализировать, решение постоянно откладывали. Однако сама ситуация оставалась мощной политической угрозой, что не только удерживало цену акций чайных компаний на Лондонской бирже на низком уровне по сравнению с их дивидендами, но и отпугивало иностранный капитал и предпринимателей.
Даже самые общие угрозы или безответственные заявления способны повлиять на инвестиции, как произошло в Малайзии во время экономического кризиса.
Премьер-министр Малайзии Махатхир Мохамад пытался обвинять евреев и белых, которые «все еще хотят править миром», но каждый раз, когда он находил и изобличал иностранного козла отпущения, его валюта и фондовый рынок падали на очередные 5%. Он поутих.
В общем, люди обладают дальновидностью, будь то матери на пособии, инвесторы, налогоплательщики или кто-то другой. Правительство, которое действует так, будто его политика обеспечит исключительно запланированный эффект, часто оказывается удивлено или шокировано, когда люди, исполняющие введенные законы и нормы, пытаются получить выгоду или защитить себя, и в результате политика приводит к результатам, весьма далеким от запланированных.
В разных видах экономики предвидение принимает различные формы. В периоды инфляции, когда люди тратят деньги быстрее, они также склонны накапливать потребительские товары и другие физические активы, что подчеркивает дисбаланс между уменьшением количества реальных товаров, доступных на рынке, и увеличением количества имеющихся денег для их покупки. Иными словами, люди предвидят будущие трудности с поиском необходимых товаров или с наличием активов на черный день, когда деньги теряют свою ценность слишком быстро, чтобы играть эту роль. Во время безудержной инфляции 1991 года в Советском Союзе и потребители, и предприятия занимались накоплением.
Накопление достигло беспрецедентных масштабов, поскольку граждане припрятывали на балконах огромные запасы макарон, муки, консервированных овощей и картофеля, а морозильники забивали мясом и другими скоропортящимися продуктами.
