Современные торговые организации иногда могут принимать коллективные решения для отрасли эффективнее, чем отдельные владельцы бизнеса, особенно при наличии внешних факторов, используемых для оправдания вмешательства государства в рыночную экономику. Такие частные организации способствуют обмену информацией и стандартизации продуктов и процедур, что приносит пользу и им самим, и их клиентам. Железнодорожные компании могут согласовать ширину колеи, чтобы поезда переходили с одной линии на другую, а отели — стандартизировать процедуры бронирования номеров, чтобы путешественникам было проще заказывать себе места во время поездок.
В общем, хотя внешние факторы — это серьезный вопрос в определении роли государства, они не просто служат всеобъемлющим оправданием или волшебным словом, которое автоматически позволяет игнорировать экономику и без особых церемоний преследовать политически привлекательные цели. В каждом конкретном случае перед выбором между стимулами рынка и стимулами политики нужно взвесить и те и другие.
Стимулы и ограничения
Разумеется, правительство неотделимо от политики, особенно в демократической стране, поэтому необходимо постоянно помнить о разнице между тем, что оно может делать для улучшения ситуации по сравнению со свободным рынком, и тем, что оно на самом деле делает под влиянием политических стимулов и ограничений. Думая о правительстве просто как об агенте общества или даже как об одном едином исполнителе, мы упускаем различие между тем, что оно может, и тем, что, вероятно, будет делать. В реальности собственные интересы и стимулы в правительстве имеют многие люди и организации, и на свои интересы они могут реагировать куда чаще, чем на общественные или на программы, выдвинутые политическими лидерами.
Даже в таком тоталитарном государстве, как Советский Союз, различные ведомства преследовали разные интересы, хотя экономике в целом это могло причинять определенные неудобства. Например, промышленные предприятия из разных министерств старались не полагаться друг на друга в вопросах поставок или оборудования. Таким образом, предприятие из Владивостока заказывало необходимое оборудование у предприятия того же министерства из Минска, расположенного за тысячи километров, а не зависело от предприятия, находящегося рядом с Владивостоком, но принадлежавшего к другому министерству. В результате материалы без особой необходимости отправлялись за тысячи километров на восток по перегруженным советским железным дорогам, в то время как другое предприятие из другого министерства отправляло такие же материалы по тем же дорогам на запад.
Такие экономически расточительные встречные перевозки — один из примеров неэффективного распределения недостаточных ресурсов из-за политической реальности и того, что правительство не монолитно даже в тоталитарном обществе. В демократических странах, где бесчисленные группы людей могут свободно объединяться и влиять на различные ветви и органы власти, еще меньше оснований ожидать, что правительство будет следовать единой согласованной политике, не говоря уже о политике, которую проводило бы идеальное правительство, выражающее общественные интересы. В Соединенных Штатах одни государственные учреждения пытаются ограничить курение, а другие субсидируют выращивание табака. Сенатор Дэниел Мойнихен однажды упомянул «воюющие княжества, которые иногда называют федеральным правительством».
У избранного народом правительства есть стимулы делать то, что популярно, даже если последствия окажутся хуже, чем в случае бездействия или менее популярных мер. Вот пример того, что сейчас практически все считают неэффективной политикой. В 1971 году администрация Никсона впервые в истории Соединенных Штатов ввела контроль заработных плат и цен в мирное время. На встрече, где принималось это судьбоносное решение, присутствовал всемирно известный экономист Артур Бёрнс, и он резко возражал против предлагаемой политики, однако его не послушали. Другие участники тоже не были экономически безграмотными. Сам президент долгое время сопротивлялся идее регулирования зарплат и цен и всего за одиннадцать дней до принятия публично отказывался от нее. Инфляция усилила давление со стороны общества и СМИ, требующих «что-то сделать».
Поскольку в следующем году предстояли президентские выборы, администрация не могла себе позволить выглядеть бездействующей в то время, как инфляция выходила из-под контроля. Но даже если отставить в сторону политическую составляющую, участники того собрания, как заметил один из них, были «в восторге от важности решений, которые они приняли» в тот день. Позже он вспоминал, что «больше времени потратили на обсуждения длительности выступления, чем на обсуждение нюансов работы этой экономической программы». Особые опасения вызывал тот факт, что если речь президента будут транслировать в прайм-тайм, то придется отменить очень популярный телесериал «Бонанза», что вызовет недовольство общественности. Вот что произошло:
Речь Никсона, несмотря на отмену «Бонанзы», имела большой успех. Население почувствовало, что правительство встало на его защиту от взвинчивания цен… 90% вечерних новостных программ были посвящены новой политике Никсона. Освещение этого события шло в положительном ключе, а промышленный индекс Доу — Джонса поднялся на 32,9 пункта — крупнейший однодневный прирост на тот момент.
В общем, введенный контроль имел полный политический успех. Что касается экономических последствий, то они оказались такими:
Владельцы ранчо перестали поставлять на рынок скот, фермеры топили цыплят, а потребители опустошали полки магазинов.
Короче говоря, искусственно заниженные цены привели к сокращению предложения, притом что объем спроса повысился. Например, увеличился экспорт американского крупного рогатого скота (в основном в Канаду), поскольку это было выгоднее, чем продавать его на рынке США с контролируемыми ценами. В итоге регулирование цен фактически привело к тем же результатам, что и в Римской империи при Диоклетиане, в России при коммунистах, в Гане при Нкруме и во многих других местах и в другие времена, где прибегали к подобной политике.
Этот случай вовсе не уникален с точки зрения того, как все задумывалось и что получилось. Через двадцать пять лет после судьбоносного совещания администрации Никсона присутствовавший на нем опытный экономический консультант Герберт Штейн заметил, что «неспособность смотреть в будущее — чрезвычайно распространенное явление при выработке государственной политики», или, если перефразировать, политические временные горизонты, как правило, гораздо короче экономических. Никсон одержал убедительную победу на выборах и был переизбран до того, как ярко проявились негативные экономические последствия политики контроля зарплат и цен. Не существует фактора «текущей стоимости», который заставлял бы лиц, принимающих политические решения, учитывать их долговременные последствия.
Одна из областей, которой пренебрегают из-за короткого политического временного горизонта, — образование. Как заметил один индийский писатель, «никто не заботится об образовании, потому что для появления результатов нужно много времени». Это проблема не только Индии. Поскольку фундаментальная реформа образования трудна и требует многих лет, прежде чем появятся результаты в виде более компетентного населения, для государственных мужей политически целесообразнее продемонстрировать немедленную «заботу» об образовании, проголосовав за расходование на него больших сумм из средств налогоплательщиков, даже если в итоге это приведет к еще большей некомпетентности.
