Для государства влезать в долги ради создания долговременных инвестиций — это все равно что одному человеку занять на покупку дома сумму, превышающую его годовой доход. Точно так же люди, берущие в долг сумму больше своего годового дохода на оплату роскошных развлечений в этом году, просто живут не по средствам и, вероятно, сталкиваются с большими финансовыми проблемами. Тот же принцип применим и к государственным расходам на текущие блага, когда затраты перекладываются на будущие поколения.
При оценке государственного долга также нужно учитывать, кому причитаются эти средства. Когда правительство продает облигации собственным гражданам, это очень сильно отличается от ситуации, когда все облигации (или их значительная часть) продаются иностранцам. Разница в том, что внутренний долг принадлежит тому же населению, которое несет ответственность за уплату налогов для погашения его основной суммы и процентов. Иногда для описания такой ситуации используют фразу: «Мы в долгу перед собой». Но когда существенную долю облигаций, выпущенных правительством США, покупают жители Китая или Японии, то держатели облигаций и налогоплательщики — это уже не одно и то же. Будущие поколения китайцев и японцев будут забирать богатство у будущих поколений американцев. По состоянию на 2012 год почти половина федерального долга Соединенных Штатов (46%) принадлежала иностранцам.
Даже в том случае, когда государственный долг полностью принадлежит гражданам страны, выпустившей облигации, разные люди владеют разными их долями и, соответственно, платят разные доли налогов. Многое также зависит от того, как представители будущих поколений приобретут облигации, выпущенные для нынешнего поколения. Если следующее поколение просто наследует облигации, купленные нынешним поколением, то оно наследует и долг, и богатство, необходимое для его погашения, так что чистое бремя от одного поколения к другому не передается. Если же старшее поколение продает свои облигации молодому — либо напрямую один человек другому, либо путем обналичивания облигаций, за счет чего государство выпускает новые облигации для новых людей, — то бремя долга ликвидируется для старшего поколения и переходит к следующему.
Финансовые механизмы и их сложности не должны заслонять то, что происходит в плане реальных товаров и услуг. Когда Соединенные Штаты участвовали во Второй мировой войне, накопление колоссального государственного долга не означало, что жившие в то время американцы получали что-то даром в кредит. Танки, бомбардировщики и прочую военную технику и снаряжение произвела американская экономика вместо потребительских продуктов, которые она выпустила бы в мирное время. Эти затраты не оплачивались за счет заимствований у населения других стран, просто американские потребители использовали меньшую долю американского продукта.
В финансовом отношении война оплачивалась как путем повышения налогов, так и выпуска облигаций. Но каким бы ни было сочетание действий, то поколение жертвовало своим уровнем жизни ради войны. Бремя оплаты Второй мировой войны можно было передать следующим поколениям только в том смысле, что военное поколение спустя годы могло получить компенсацию за свои жертвы, продав облигации, купленные во время войны. Однако в действительности инфляция военного времени означала, что покупательная способность облигаций при обналичивании будет меньше, чем в годы покупки. Именно поэтому потери навсегда остались с поколением Второй мировой войны.
В целом выбор метода получения денег государством — с помощью налогов или продажи государственных облигаций — не освобождает нынешнее население от его экономического бремени, если только правительство не продает облигации иностранцам. Однако даже в этом случае это лишь отсрочивает бремя. Для самого правительства такой выбор может оказаться важнее с политической точки зрения, ведь недовольство, вероятно, будет меньше, если для покрытия текущих расходов государство не станет поднимать налоги, а прибегнет к продаже облигаций. Легкость этого шага для правительства порождает искушение продавать облигации для покрытия текущих расходов, а не резервировать такие продажи для покрытия расходов на долгосрочные проекты. Людям, находящимся у власти, политически выгодно тратить деньги на льготы для нынешних избирателей и перекладывать расходы на тех, кто сегодня слишком молод для голосования или еще не родился.
Хотя при наступлении срока погашения людям выплачивают стоимость государственных облигаций, обычно правительство выпускает и продает новые облигации, то есть государственный долг скорее не выплачивается, а отодвигается во времени, хотя в истории бывали случаи, когда некоторые страны его полностью или частично погашали. Это не означает, что продажа государственных облигаций обходится без затрат и рисков. Затраты государства включают проценты, которые приходится платить по государственному долгу. Более важно для экономики то, что государство поглощает тот объем инвестиций, который в противном случае мог бы пойти в частный сектор и влиться в средства производства страны.
Когда размер национального долга вынуждает инвесторов задаваться вопросом, можно ли его по-прежнему передавать после срока погашений облигаций без повышения процентных ставок для привлечения необходимых покупателей, это может привести к ожиданию, что более высокие процентные ставки воспрепятствуют будущим инвестициям, которое способно тут же стать помехой текущим инвестициям. Повышение процентных ставок по государственным облигациям, как правило, влияет на другие процентные ставки, тоже растущие из-за конкуренции за инвестиционные фонды на финансовых рынках, а это, в свою очередь, ведет к сокращению кредитования и совокупного спроса, от которых зависит дальнейшее процветание.
Степень серьезности таких угроз зависит от размера национального долга — не абсолютного, а относительно национального дохода. Профессиональные финансисты и инвесторы прекрасно об этом знают, а потому вряд ли станут паниковать даже при рекордном государственном долге, если он относительно небольшой по сравнению с размером экономики. Вот почему, несмотря на многочисленные политические разглагольствования о дефиците бюджета американского правительства и росте национального долга, порожденного им в начале XXI века, выдающийся экономист Майкл Боскин мог в 2004 году сказать: «Уолл-стрит прозевала прогнозы увеличения дефицита». Финансисты были реабилитированы, когда размер дефицита в 2005 году уменьшился по сравнению с 2004 годом. Газета New York Times сообщала:
Большим сюрпризом стали налоговые поступления, которые выросли почти на 15% по сравнению с 2004 годом. После четырехлетнего застоя поступления от налогов на юридических лиц увеличились примерно на 40%; также повысились и поступления от налогов на физических лиц.
И это неудивительно. Как нет ничего необычного и в росте налоговых поступлений без повышения налоговой ставки. В разных местах и в разное время действительно наблюдалось увеличение налоговых поступлений при снижении налоговых ставок.
Хотя абсолютный размер государственного долга может при определенных условиях завышать риски для экономики, при других условиях он также может их занижать. Если у государства на горизонте маячат крупные финансовые обязательства, которые пока не входят в официальный бюджет, то официальный государственный долг может быть значительно меньше того, что в реальности должно правительство.
