Технология земледелия на Юге менялась медленно или вовсе не менялась. Такая простая вещь, как плуг, входила в употребление медленно и применялась лишь в отдельных местах; даже в 1856 году многие мелкие фермеры Южной Каролины все еще использовали грубую мотыгу. За период между 1820 годом и Гражданской войной мало что изменилось в конструкции машин для очистки или пресса для хлопка.
Эффективную машину для очистки хлопка — важнейший экономический фактор для довоенного Юга — изобрел северянин. Любопытно, что только 8% американских патентов, выданных в 1851 году, пришлись на долю жителей южных штатов, хотя их белое население составляло примерно треть белого населения страны. Даже в аграрном секторе — основной экономической деятельности региона — южане получили всего 9 из 62 патентов на сельскохозяйственную технику. Различия в привычках и менталитете — это различия в человеческом капитале, что нередко означает и разницу в экономических результатах. В эпоху Гражданской войны Север производил в 14 раз больше текстильных изделий, чем Юг, несмотря на то что у Юга фактически была монополия на выращивание хлопка. Север выпускал в 15 раз больше железа, в 32 раза больше огнестрельного оружия и строил в 25 раз больше (по тоннажу) торговых судов.
Преимущества более широкой культурной вселенной не ограничиваются получением продуктов, технологий или идей у других культур. Когда люди раз за разом видят, как другие общества делают что-то иначе, с лучшими результатами в определенных случаях, то они не только получают благо в виде этих продуктов, технологий и идей, это еще и противодействует обычной человеческой склонности к инерции, которая заставляет людей и общества действовать старыми, привычными методами. Иными словами, какая-то культура способна разработать собственные оригинальные методы деятельности, если постоянно наблюдает, как другая делает что-то по-своему. Наоборот, у общества, изолированного от внешнего мира, оказывается меньше стимулов к переосмыслению традиционного уклада.
Человеческий капитал
Возможно, материальное богатство заметнее, однако нередко для долгосрочного благоденствия страны или народа большее значение имеет человеческий капитал, который скрыт в головах и потому невидим. Британский экономист Джон Стюарт Милль на примере этого факта объяснил, почему народы часто с удивительной скоростью восстанавливают уничтоженное в войне: «Уничтоженное врагом было бы за короткое время уничтожено самими жителями» в ходе обычного потребления и все равно требовало бы восполнения. И поскольку средства производства изнашиваются, все равно требуется новое оборудование. Война не уничтожает человеческий капитал, который и создает в первую очередь материальные ценности.
Даже после колоссальных разрушений Второй мировой войны в результате бомбардировок и масштабных наземных сражений послевоенная Европа восстановилась очень быстро. Причиной этого часто называют американскую помощь по плану Маршалла, однако впоследствии аналогичные программы странам третьего мира к такому резкому экономическому росту не приводили. Почему? А потому, что в индустриализированной Западной Европе уже развился человеческий капитал, который породил современные индустриальные общества, существовавшие еще до войны, а странам третьего мира только предстояло его развивать. Без человеческого капитала предоставленный в качестве иностранной помощи материальный капитал чаще всего либо бесполезен, либо полезен мало. План Маршалла облегчил Европе восстановление экономики мирного времени, но иностранная помощь не могла создать человеческий капитал там, где его еще не было.
Конфискация материальных ценностей тоже редко приводила к крупному или длительному обогащению тех, кто занимался ею, — будь то правительства третьего мира, конфискующие («национализирующие») иностранные инвестиции, или погромщики, грабящие магазины в своем районе. Не в их власти конфисковать человеческий капитал, который создал отбираемые вещи. Какими бы серьезными ни были потери людей, ограбленных правительством или толпой, материальные ценности все равно не вечны. Без человеческого капитала, необходимого для создания замены, грабители вряд ли будут преуспевать в дальнейшем.
Часто отмечают, что многие беднейшие общества расположены в тропиках, а благополучные — в умеренных климатических зонах. Однако и тут свою роль играет человеческий капитал. Ведь многие люди из умеренных зон, уехавшие в тропики, преуспевали там больше местных жителей — например, китайцы в Малайзии или ливанцы в Западной Африке. Здесь, как и везде, влияние географического положения может быть прямым и косвенным — давать объективные возможности и либо расширять, либо ограничивать развитие человеческого капитала, необходимого для максимального использования этих возможностей.
Иногда преимущества географического местоположения приводят к тому, что населению незачем в полной мере развивать человеческий капитал. Например, тропические почвы приносят урожай круглый год, и людям просто незачем бережно относиться ко времени и вырабатывать привычки к самодисциплине, что необходимо для физического выживания в другом климате. Для этого в умеренном поясе вскоре после схода снега приходится весной браться за вспашку земли, если хочешь вырастить урожай в течение ограниченного вегетационного периода и прокормить себя в долгие зимние месяцы. Особенно важно это было в те тысячелетия, когда современный транспорт еще не обеспечил экономическую целесообразность перевозки продуктов питания по всему миру.
Необходимость запасать продукты на зиму столетиями вырабатывала у жителей умеренного пояса привычку к сбережению. Но в тропиках это не всегда столь необходимо. Кроме того, условия для хранения зерна или картофеля зимой в умеренном климате гораздо лучше, чем для сохранения бананов, ананасов и прочих тропических продуктов в жарком климате
[123].
Человеческий капитал включает не только знания, но и привычки, а привычки, необходимые для выживания в одних географических регионах, не годятся для других.
Как и многие иные вещи, природное изобилие дает и положительные, и отрицательные эффекты. Поговорка тайцев «Рис на суше, рыба в воде» выражала уверенность в природном изобилии, которая была совершенно чужда людям, пытавшимся выжить в условиях Южного Китая, где царивший столетиями голод вынуждал жителей быть бережливыми, трудолюбивыми и изобретательными. Когда с юга Китая люди мигрировали в более привлекательные условия Таиланда, Малайзии или Соединенных Штатов, эти качества — эти их привычки, этот человеческий капитал — позволили им преуспеть, несмотря на то что они начинали с нуля; в итоге они добились большего, чем те, кто жил до них в той же среде.
Примерно то же самое можно сказать о ливанцах, евреях и других народах, уехавших на чужбину с небольшими деньгами, зато с огромным человеческим капиталом, который развивался у них в других, более сложных условиях. Многие группы людей ведут себя подобно мигрантам внутри собственных стран.
