В этих словах вся суть викторианской дилеммы. Основанием для боязни быть похороненным заживо служила уйма признаваемых наукою необычных состояний – транс, «восковая» податливость тела, оцепенение и анабиоз. В глазах обывателя каждое из них могло стать прелюдией погребения заживо. У впавшего в транс тогдашние медики отмечали отсутствие желаний и жестов, тело пациента сохраняло одну и ту же позу. Это состояние сродни спячке у животных, при полном расслаблении умственных способностей. Каталепсия с её податливостью тела представляла собой разновидность тех же симптомов, с разницей лишь в том, что пациент, безмолвно рухнув на землю, лежал с закрытыми глазами, отдавая себе отчёт в том, что происходит вокруг него. Была и четвёртая кондиция, именуемая тогдашними авторами «экстазом», но её нельзя безоговорочно отнести к состояниям, чреватым преждевременным погребением. Экстатичному пациенту свойственно принимать статуарные позы перед объектом интенсивного поклонения.
Понятное дело, что современная медицина уже не признает как нечто особенное все «состояния», перечисленные выше. Отдельные аспекты каталепсии вошли в понятие «кататонической шизофрении», трансом занялись исследователи гипноза, а каталепсию с экстазом и вовсе исключили из списка клинических диагнозов. Но для викторианской эпохи они были реальны настолько, что их серьёзно обсуждали ведущие представители медицины, копируя страхи невежественного большинства. Что служило причиной этих недугов? Согласно старым учебникам, каталепсии «предшествует сильное волнение, которое не удалось своевременно обуздать». Весьма похоже на обморок – обычное явление викторианской эпохи, изжитое в наше время. Скорее всего, виной этих припадков была не дамская впечатлительность, а мода на слишком тугие корсеты. Но и это верно лишь отчасти. Обморок – это социально обусловленный поступок, подчас закономерный и предсказуемый. Он помогал молодым аристократкам выйти из щекотливого или неудобного положения быстро и без лишних слов. Встречались искусные симулянтки, но в ряде случаев обмирание было натуральным настолько, что истеричка казалась мёртвой даже врачам. Иными словами, постановочный жест сделался медицинским фактом.
Подобно обмороку, транс, экстаз и катаплексия были ответной реакцией на дух той эпохи. Всплеск их проявлений не выходит за рамки конкретного времени. Допуская вероятность ложной смерти, люди запугивали друг друга ужасами преждевременного погребения заживо. И, подчиняясь массовому психозу, кто-то вполне мог улечься в могилу, чтобы на себе проверить, насколько эффективен аппарат, придуманный графом Карницким.
Происходившее в викторианской Англии частично совпадает с феноменом, который антропологи отмечают у «примитивных» племён, игнорируя его в культуре «цивилизованных» стран. Отдельный мнительный человек может доконать себя самовнушением. Но ведь и коллективное воображение может выдумывать «модные» заболевания
[133]. Австралийские колдуны тычут в сторону жертвы костью варана, сопровождая этот жест чтением заклинаний, и человек, как правило, умирает. Послушаем очевидца:
«Застыв от ужаса на месте, несчастный отгоняет руками невидимые флюиды, проникающие в его организм по воле чародея. Щеки его бледнеют, глаза стекленеют, а черты лица искажают жуткие гримасы. ‹…› Он пытается кричать, но вместо крика на губах появляется пена. Тело охватывает дрожь, ‹…› отшатнувшись, он падает на спину оземь, ‹…› извиваясь, словно в смертельной агонии. Какое-то время спустя он успокаивается и безропотно уползает к себе в хижину. С этого дня он чувствует себя всё хуже и хуже, дрожит от страха и отказывается от еды, переставая принимать участие в жизни своих соплеменников»
[134].
На этом этапе знахарь-нанграри ещё может его спасти при помощи сложного ритуала. Но если нангарри помогать отказывается, жертву ждёт почти неминуемая смерть. Австралийский абориген не одинок в своей беде. Подобное творится повсеместно. Сей феномен столь же нереален и столь же непостижим, как больные порождения викторианского разума. Модели этих явлений взаимно близки. Нарушитель морального кодекса или религиозных запретов воображает себя жертвой карательной магии. С детских лет приученный готовиться к худшему исходу, он принимает правила игры. Чёрной меткой может служить слово, или, как в Австралии, выразительный жест. Передавать порчу могут разнообразные изделия. Африканский ведьмак использует костяшки, а европейская ведьма – выстроганную куклу. Известны и случаи прямой передачи порчи. Так, в Греции и поныне опасаются косого взгляда.
На Гаити существуют, без преувеличения, десятки способов, как её навести. Вероятно, отсюда и общее название, данное антропологами этому явлению – смерть в стиле вуду.
Её реальность не подлежит сомнению в виду многочисленных свидетельств, заверенных компетентными экспертами. Конечно же, ни один учёный не признает причинную связь между гибелью жертвы и жестом колдуна с костью в руке! Механизм проклятья приводит в действие воображение того, кто верит в его силу. Остаётся только выяснить устройство этого механизма. Было предложено три вероятных объяснения.
Первыми, кто начал серьёзно рассматривать это явление с научной точки зрения, были не антропологи, а полевые врачи времён Второй мировой. Посреди отчаяния и ужаса на Западном фронте солдаты умирали от шока, которому обычно предшествует резкое падение давления, вызванное потерей крови. Но эти люди не были ранены. Ознакомившись позднее с описанием смерти в стиле вуду, медики заметили связь двух этих явлений. Жертва колдуна и фронтовик переживали паническую атаку, или симпатоадреналиновый криз, говоря языком науки. Иными словами, смертельный страх способен вызвать в организме изменения, ведущие к фатальному исходу в буквальном смысле слова.
Многие антропологи, мало знакомые со сложными функциями нервной системы, рассматривали умерщвление по подобной методе как процесс чисто психологический, где главная роль отведена внушению. Если вера исцеляет, настаивали они, то страх убивает. Психологи ссылались на общеизвестный факт – состояние больного и даже умирающего в немалой степени зависит от его настроения. Не являясь прямым источником заболевания, депрессия заметно ослабляет наш иммунитет, делает человека более беззащитным и уязвимым для внешних напастей. Одиночество не числится в списке неизлечимых болезней, но сколько людей, овдовев, умирает в течении года! Воля человека капитулирует перед неизбежным. Умерщвляемый попадает в порочный круг знакомых предрассудков и грядущего ужаса, подвергая свой организм злокачественным изменениям. Он обречён, и все вокруг об этом знают. Не только знают, но и ждут, прикидывая шансы на спасение и личность заказчика. Внутри и вокруг жертвы царят тревога, отчаяние и страх. Затем происходит нечто странное. Жертва одной ногою уже там. Друзья и близкие расходятся заранее, почуяв запах тления.
