– Этот текст у тебя? – Я выхватила свиток на лету и чуть не упала от неожиданной тяжести. Ручки на концах были сделаны из золота, белая бумага васи скреплена плетеным красным узлом.
– Ну, вообще-то копия. Сделанная без разрешения, поэтому не размахивай ею перед шинигами, но точная копия. Если годами снабжать людей качественным тунцом, они не против отблагодарить услугой.
– Ты заводишь друзей, торгуя рыбой?
– Я не торгую рыбой, – ухмыльнулся дух. – Я ей вознаграждаю в обмен на дружбу и вечную благодарность.
– Может, поэтому твое обаяние и не действует на нас с братом. Мы не пробовали волшебного тунца.
– Я предлагал! – воскликнул Хиро с наигранным возмущением.
Я закатила глаза и обратилась к свитку, усилием воли сгоняя с лица улыбку. Наверное, это паясничанье должно было бы вызвать у меня досаду, ведь Хиро попусту тратил время. Но он на несколько мгновений заставил меня забыть о громадности предстоящей задачи, и злиться у меня не получалось. Нивен подошел, сдвинул очки на нос и прищурился на начертанное сбоку название.
– Что здесь написано, Рэн?
– Книга… Хакутаку? – прочитала я и посмотрела на Хиро.
Тот кивнул и похлопал по полу перед собой. Я положила свиток и начала его разворачивать.
– Хакутаку – один из первых ёкаев, – пояснил Хиро. – Белый бык с девятью глазами, говорящий на всех человеческих языках. Он рассказал китайскому императору об одиннадцати тысячах пятистах двадцати чудовищах. Его слова записали в книгу. Надеюсь, здесь говорится и о ёкаях, которых тебе приказано убить.
– Ты что, до сих пор не выучил назубок историю этих монстров? – удивилась я, разматывая свиток. – Разве не ты вещал о своих бесконечных познаниях?
– Я только сказал, что в Японии более одиннадцати тысяч различных ёкаев, – надулся Хиро. – А сам встречал только тысяч пять из них. Надеюсь, вы простите мою ужасную неосведомленность.
Не обращая внимания на слова Хиро, я продолжала раскручивать свиток в поисках имени Юки-онна. Казалось, тексту не будет конца. Сколько бы метров бумаги васи я ни отмотала, толщина свитка не уменьшалась, словно он был бесконечным.
– Подожди, вот! – Хиро наклонился и накрыл теплой ладонью мою руку, чтобы остановить.
Я подняла голову и встретилась с ним взглядом – так близко. Различные оттенки черного в его зеницах заворожили, и как-то позабылось, что время не заморожено и я не могу таращиться бесконечно.
Хиро убрал руку, и я снова перевела взгляд на бумагу, ощущая кожей непривычное тепло.
– Вот здесь. – Хиро указал в центр.
Я, нахмурившись, стала рассматривать тонкие штрихи кисти, будто это могло помочь с пониманием текста. Никогда раньше не читала японских рукописей. Буквы так сильно отличались от четкого напечатанного шрифта.
– Что там написано? – не терпелось узнать Нивену.
Я сидела неподвижно. Мне было слишком стыдно признаться, что я не способна прочесть ни слова, но и притвориться не вышло бы, особенно на глазах у Хиро: тот сразу распознал бы ложь. Нивен ждал помощи в стране, языка которой не понимал. Как я могла сказать ему, что простое изменение в начертании иероглифов сделало меня практически неграмотной?
– Позволишь? – спросил Хиро.
Я подняла глаза. Дух-рыбак спрашивал не Нивена, а меня. Неужели мои мысли так легко прочесть? Он пытался помочь или просто наслаждался ролью рассказчика?
– Давай, – ответила я.
Хиро откашлялся, сел прямо и поведал нам легенду о Юки-онна.
В холодных далеких горах Ниигата, на вершине самой высокой скалы старик и его жена открыли постоялый двор для путешественников.
Темной зимней ночью, когда шел густой белоснежный снег, в дверь семь раз постучалась юная девушка. У нее были очень длинные черные волосы, глаза, похожие на осколки льда, а кожа имела такой же кристально-белый оттенок, как свежий снег.
Хозяин постоялого двора с женой дали девушке еды, но незнакомка не ела. Они предложили постель, но гостья не захотела спать. Просто так и сидела у ирори
[6], греясь, пока тьма становилась все глубже, а буря – все громче.
Когда ветер заколотил кулаками в оконные стекла, свет в постоялом дворе погас, как и все звезды на небе. Только тогда девушка встала и направилась к двери.
– Пожалуйста, не уходи, – попросил старик. – Ты погибнешь в буре.
Но незнакомка не послушалась и ушла в ночь.
– Я должен найти ее, – решил старик.
Он оделся потеплее и отважился выйти в ледяную темноту.
Старуха ждала мужа всю ночь, которая, казалось, никогда не закончится. Рассвет все не наступал, а в горах становилось все холоднее и темнее. В конце концов старуха тоже закуталась и отправилась на поиски.
Она нашла его всего в трех шагах от входной двери.
Кожа старика посинела, а тело превратилось в лед, словно его заковали в кристалл. Когда старуха наклонилась и дотронулась до мужа, тот рассыпался на тысячи кусочков.
С гор за ней наблюдала Юки-онна, пожирая печень старика. Кровь текла по ее подбородку. Она доела и ушла в темноту в поисках еще более холодной и одинокой деревни, где никто не выдаст ее секрет.
– Отлично. – Я обхватила себя руками. – Ненавижу зиму.
Побледневший Нивен сидел очень тихо. Это так напоминало те времена, когда Корлисс заставляла его слушать страшные истории о привидениях. Только теперь мы и вправду охотились на призраков.
– Не переживай, Нивен. – Я стала скручивать бесконечный свиток. – Просто наденем пару перчаток для тепла и вырежем ей сердце.
На самом деле я не считала, что все будет легко, но Юки-онна в любом случае убивать придется не брату. Ничего страшного, если он недооценит чудовище.
– Вряд ли ёкай можно прикончить обычным ножом, – заметил Хиро.
Он уже пытался сказать мне это раньше, когда я настаивала на поиске нового оружия.
– От обычных ножей часто бывает польза, – возразила я. – Например, если нападают церковные гримы. Или с той Йорогумо, которую мы встретили в Иокогаме.
При упоминании Йорогумо Нивен отвел глаза, но Хиро только вздернул бровь.
– Йорогумо? – переспросил дух-рыбак. – Вряд ли нож мог ей повредить.
Я так и замерла.
– Ты о чем?
– Ну, обычно ёкаи не умирают от ножевых ранений, – с расстановкой произнес Хиро, словно это было абсолютно очевидно. Он сбросил тапочки, сел в позу полулотоса, скрестив ноги, и почесал пятку. – Ты не знала?
Я опустила глаза и стала резко скручивать свиток. Получается, на самом деле я не убила Йорогумо? Я так радовалась, когда перерезала ей горло, а теперь почувствовала себя полной идиоткой.
