– А ты как? – спросил дух-рыбак, вытирая руки о штаны.
Огонь расцветил черные глаза Хиро теплым янтарем, и мне вдруг захотелось рассказать ему все, признаться: «Кажется, смерть пожирает меня изнутри. Боюсь, однажды она вырвется наружу и все уничтожит».
– Отлично, – ответила я, опуская взгляд.
– Ты любишь брата.
– Если бы я по-настоящему его любила, то не притащила бы сюда, – нахмурилась я.
Мой тон не оставлял места для спора. Я не желала обсуждать, чего заслуживает Нивен.
– Ты говорил, у тебя есть сестры? – Хиро казался таким свободным, что трудно было представить кого-то столь близкого ему, как были близки мы с Нивеном.
Хиро долго смотрел в огонь, прежде чем кивнуть.
– Да, но они не шинигами, а дочери моих приемных родителей, простых людей, не родные мне по крови. Они давно уже умерли.
Каждое следующее слово он произносил все тише. Затем замолчал, откашлялся и протянул озябшие руки к огню.
– А ты можешь встретиться с ними в Ёми?
Пальцы Хиро дернулись, рот искривился мимолетной гримасой.
– Если хочешь найти кого-то в Ёми, надо спешить. Город дает приют всем мертвым, бесконечно расширяясь во тьме. К тому времени, когда я понял, как самостоятельно вернуться в Ёми, прошли века. Подозреваю, сестры поселились на окраине: в городе я так и не смог их отыскать.
– Века, – повторила я. – Сколько же тебе лет?
Хиро улыбнулся и покачал головой:
– Я очень старый.
– А выглядишь моим ровесником. Похоже, тебе не больше трехсот.
– Я польщен, – хмыкнул Хиро, – хорошо ухаживаю за кожей.
– Шестьсот?
Дух-рыбак рассмеялся, прикрыл рот рукой и взглянул на Нивена – не разбудил ли.
– Кое-что стоит оставить в тайне. Не хочу отпугнуть тебя своей древностью.
Он бросил на меня шутливый взгляд сквозь огонь, я залилась краской и отвернулась.
– А сколько живут шинигами? Если ты такой старый, то ваша жизнь явно длиннее, чем у жнецов.
– Как правило, очень долго, – пожал плечами Хиро.
– Ты вообще не собираешься отвечать?
– Не хочу отвечать расплывчато, но, если честно, не знаю.
– Не знаешь, сколько живут шинигами?
Хиро покачал головой.
– Шинигами живут пропорционально количеству жителей Японии. Когда население растет – рождается больше собирателей. Когда уменьшается – самые слабые из нас начинают умирать.
– А как вы умираете?
Он пару секунд разглядывал меня со странным выражением лица, но затем улыбнулся.
– О, кажется, ситуация изменилась. Теперь ты решаешь, как получше меня убить?
Я закатила глаза.
– Не то чтобы конкретно тебя.
– Сомневаюсь, что стоит выдавать все секреты. – Хиро изобразил, будто закрывает рот на замок.
– Будешь отвечать или нет?
– Ну если ты так настаиваешь. – Дух-рыбак прислонился к стене и скрестил ноги. – Нас можно убить по-разному. Например, ловко свернуть мне шею – и дело сделано. Или всадить стрелу в сердце. Изо всех сил приложить камнем по голове тоже сойдет.
Я помолчала, выискивая признаки того, что он шутит.
– Но кто же осмелится напасть на шинигами?
– Да кто угодно. Вонзишь мне нож в сердце, и я умру. – Хиро распростер руки, демонстрируя незащищенную грудь. – Давай, воспользуйся шансом.
Я проигнорировала его театральный жест.
– В Англии жнеца может убить только высшее существо.
Хиро хмыкнул и кивнул, уронив руки.
– Значит, по сути все точно так же.
– Как это точно так же? Тебя может убить кто угодно.
Хиро покачал головой.
– Попытаться может кто угодно, а преуспеет только высшее существо.
– Но… – У меня кружилась голова. – Тогда получается, что ёкаев убить сложнее, чем шинигами. Разве мы не превосходим всех остальных созданий?
Хиро рассмеялся.
– Только Махо не разболтай, что я сейчас скажу. Ёкаи – существа приземленные. Сильные, но не очень умные. Так и надо, чтобы их было сложно убить, а то бы люди давно избавились от всех чудовищ. Шинигами тысячи, а Исо-онна – одна. Была одна, пока ты не появилась.
Хиро усмехнулся, словно я могла гордиться тем, что уничтожила редкую ёкай. Возможно, так оно и было, но сейчас, когда Нивен в полубессознательном состоянии лежал у меня на коленях, я испытывала лишь стыд.
– Твои глаза поменялись, – сказал дух-рыбак, наклонившись ближе.
Я отвернулась. Мне страшно хотелось подтянуть колени к подбородку для тепла. Но тогда Хиро решит, что я съежилась от страха под его взглядом.
– Рэн, – произнес дух-рыбак бережно и мягко, явно собираясь затронуть нелегкую тему. – Там, в море, вода почернела. И глаза у тебя почернели, не только радужки, но даже белки. И вены на твоих руках… – Он взял меня за кисть и провел пальцем по голубым дорожкам. – Что происходит?
Я повесила голову, радуясь, что волосы упали и скрыли лицо. В висках стучали слова Кромвеля, услышанные в последний день, проведенный в Лондоне. Казалось, это произошло вечность назад.
Смерть найдет ее.
С момента отъезда смерть наступала мне на пятки, протягивала ко мне скрюченные пальцы. Я не хотела думать о том, что это означало. А забыть об увядших цветах и мертвых листьях было достаточно легко. Но какое бы проклятье ни наложили на меня жнецы, оно заразило меня всю. Возможно, Хиро, который жил куда дольше, знал множество людей и ёкаев, мог подсказать что-то.
– Думаю, меня преследует смерть, – прошептала я.
– Смерть преследует всех.
– Но не так, – покачала я головой. – Перед побегом из Лондона Высшие жнецы что-то со мной сделали. Точно не знаю, что именно.
Наверное, это звучало странно, как бред безумца на смертном одре. Хиро с невозмутимым выражением лица ждал продолжения.
– Внутри меня таится что-то страшное, – выговорила я, пытаясь сдержать дрожь в руках. Кожа оставалась обычной, вены просвечивали голубыми дорожками, будто я пересказывала дурной сон. – Кажется, смерть отравляет меня.
«Ты гниешь изнутри», – так сказала Исо-онна.
Я всегда была грубой, эгоистичной и циничной, а теперь еще и разлагалась. Я – гнилой труп, выпускающий газы и привлекающий личинок. Вокруг меня все тлеет и разрушается. Я чувствовала, что наполняюсь тьмой, как колодец после нескольких недель дождя, и мрак переливается через край. Но самым ужасным было не то, что сделали со мной Высшие жнецы. Вопреки всему я не хотела, чтобы это прекратилось.
