Брат погладил лису, и я болезненно напряглась. Кто знает, на что способна взбешенная Тамамо-но Маэ? Я уже почти потеряла Нивена из-за ёкай. Не собираюсь смотреть, как волшебная лиса перегрызает ему артерии или выцарапывает глаза.
Но брат только поднял бровь, совершенно не впечатлившись приказом, и продолжил гладить кицунэ. Лисичка заскулила при звуке моего голоса, зарывшись носом в локоть Нивена.
– Это и есть та самая «ужасная ёкай», которую ты должна убить? – спросил брат.
– Отпусти ее, – рявкнула я. – Она опасна.
Лиса засверкала, тысячи звездных вспышек окутали шкуру, и вот к Нивену уже прижималась человеческая девочка, ее ночная сорочка была в пятнах крови, а лицо мокрым от слез. Она сжала в кулачках рубашку брата и подтянулась повыше, ее рот оказался рядом с ухом Нивена.
«Кицунэ прошептала что-то ему на ухо, и глаза повелителя потемнели и запали, как лунные кратеры», – вспомнила я.
По легенде, именно так Тамамо-но Маэ соблазняла мужчин, которых хотела сбить с пути. Но я не позволю ей забрать Нивена и превратить его в одного из своих чудовищных пожирателей детей.
– Не слушай ее! – закричала я и бросилась вперед, чтобы оттащить кицунэ, но брат закрыл ёкай своим телом и нахмурился.
– Что она сказала? – Я упала на колени и схватила его за рубашку. Он попытался вывернуться. – Нивен, что она тебе сказала?
– Да из-за твоих воплей ничего не слышно! – Нивену удалось оттолкнуть меня прочь.
Ёкай застонала в его руках, слишком громко для такого позднего часа и такой тихой деревни, но Нивен быстро обхватил ее и погладил по волосам. Взгляд брата смягчился, пока он утешал девочку.
– Она уже околдовала тебя! – успела выкрикнуть я, падая навзничь в грязь.
Нивен закатил глаза.
– Да не околдовала она меня, Рэн! Я был против убийства еще до встречи с кицунэ, и ты в курсе!
– Ты не смог бы сам определить, что тебя околдовали! Слышал же ее историю. Она все время творит такое с мужчинами!
Брат вздохнул и покачал головой.
– Почему тебе так трудно поверить, что я хочу остановить казнь невинного ребенка? Не все такие, как ты, Рэн. Я забочусь о других людях, не только о себе.
Я прикусила язык, опасаясь не сдержать жестокие слова. Конечно, я всегда была эгоисткой, но Нивен никогда не говорил об этом вслух, никогда не признавался, что его мнение совпадает с моим: я – чудовище. Но неважно, какой дрянью я себя считала, всегда оставалась надежда, что Нивен на моей стороне. Как глупо было думать, что я смогу хотя бы притвориться той, кого он заслуживает.
Может, Нивен прав, и эта ёкай – просто беспомощный ребенок. В конце концов, она не пыталась навредить ни мне, ни Хиро. Кицунэ только рыдала, как человек, и теперь, когда Нивен видел заплаканное лицо, он ни за что ее не отпустит.
Я закрыла глаза, и на меня обрушился вес всего ночного неба: теперь было слишком поздно. Если я причиню Тамамо-но Маэ боль или позволю это сделать Хиро, Нивен возненавидит меня навсегда.
Я села на дорогу и уставилась в грязь, ошеломленная и измученная. Нивен укачивал девочку. Я даже не обернулась, когда приблизился Хиро. Понятия не имела, куда идти дальше. Впервые в жизни я не видела никакого пути к спасению, ни единого способа победить.
Хиро остановился рядом, обозревая сцену.
– Нивен, – тяжело начал он.
– Оставь, – сказала я в землю.
Брат встал, девочка сопела у него на груди.
– Где ее бабушка? – спросил он.
– Умерла, – ответила я.
Нивен вздохнул, лицо его исказилось от отвращения.
– А с ней вы что намерены сделать?
– Ты сам отлично знаешь, – обронил Хиро.
Нивен крепче прижал девочку к груди.
– Я вам не позволю!
– Тогда твоя сестра никогда не станет шинигами. Ты этого хочешь?
Нивен виновато посмотрел на меня.
– Не хочу. Послушай, Рэн, я… Не знаю, как…
Я подняла руку, останавливая его, и покачала головой. Спорить не было смысла. Вообще никакого. С таким же успехом я могла просто скормить себя ближайшему ёкаю и понадеяться, что моя душа окажется в приличном месте.
– А мы можем обмануть Идзанами? – повернулся Нивен к Хиро. – Подстроить так, чтобы богиня решила, будто кицунэ мертва?
Тот нахмурился.
– По твоему мнению, это легко?
Нивен вздрогнул от гнева, которым был наполнен голос Хиро, и отступил.
– Я… Я не знаю, просто…
– Как ты думаешь, почему она не попросила Рэн принести доказательства того, что ёкай убиты? – бросил Хиро, прервав виноватое заикание Нивена. – Она знает, когда души ёкаев покидают землю. Ты не можешь просто отправить кицунэ в безопасное место и нагло соврать богине смерти. Идзанами тут же вырвет душу Рэн.
– Но кицунэ еще ребенок! – У Нивена слезы навернулись на глаза, словно мне только этого и не хватало. – Прости, Рэн, но я не знаю, что делать.
Я понимала: брат умоляет меня принять решение, но мне нечего было ему предложить. Хиро продолжал бранить Нивена, и тот заплакал почти так же громко, как ёкай, но я едва слышала их ссору. Могла только смотреть на грунтовую дорогу под покровом наступающей ночи и пытаться смириться с тем, что все было напрасно.
«Она знает, когда души ёкаев покидают землю», – сказал Хиро. Конечно, невозможно обойти такую всезнающую силу. Разве что…
Я села прямо, уставившись на кицунэ и стараясь отгородиться от шумного спора Хиро и Нивена.
Как именно души покидают землю? В Англии души ушедших жнецов и других созданий смерти улетали в невидимую пустоту. Японских чудищ, вероятно, постигала та же участь. Но это было не единственное место, куда могли отправиться покойные. Каждую ночь в Лондоне я сдавала души умерших в Собрание, где они проходили обработку и попадали в загробную жизнь – в рай, как надеялись люди. Но в Японии место последнего упокоения человеческих душ оказалось не таким загадочным. На самом деле, мы уже бывали там.
– Ёми находится на земле? – прошептала я.
Хиро и Нивен замолчали и уставились на меня. Я посмотрела на духа-рыбака.
– Ёми находится на земле? – повторила я громче.
В глазах Хиро вспыхнуло понимание. Он закрыл рот.
– Нет, – заключила я и увидела подтверждение во взгляде Хиро. – Ёми – в другом пространстве, так? Если мы принесем туда Тамамо-но Маэ, Идзанами решит, что кицунэ умерла.
Хиро скривился, будто идея причинила ему физическую боль.
– Ёми – не место для ёкаев. Там даже Дацуэ-ба лишняя, а ведь старуха и реку пересечь не может. Ёкаи не должны жить в Ёми.
– А жнецы не должны убивать! Но видишь, как вышло.
