– Ты прекрасна, – сказал он.
Сама себе я напоминала яйцо на ножках, но решила промолчать.
За короткое время, прошедшее с прошлой ночи, тронный зал отремонтировали, половицы заново отполировали, обои заменили и вычистили все следы Идзанами. Вспомнив о часах Нивена, я отвернулась от Хиро и оглядела комнату в поисках серебра или золота, но так и не увидела отблеска металла.
– Хиро, а где…
Он обхватил мое лицо ладонями и повернул к себе.
– Потом, – сказал Хиро с улыбкой, взял меня за руку и повлек к двери. – Идем. Нас ждут.
Все покойники Ёми явились посмотреть на свадьбу нового бога.
Море лиц над белыми кимоно застыло в благоговейном молчании на площади дворца. Толпа простиралась так далеко, что терялась в сумрачной мгле, сквозь которую не мог проникнуть даже взгляд шинигами.
«Это будут мои подданные», – подумала я. Все покойники, которые когда-либо умерли и когда-либо умрут. Мои колени задрожали под их пристальными взглядами, но, прежде чем я успела упасть, Хиро положил руку мне на талию и повел вперед. Процессия обогнула дворец и направилась к открытому святилищу, полускрытому темнотой, как мокрой краской, и выставляющему нас на обозрение бесконечной толпы.
– Сначала нам надо очиститься, – сказал Хиро.
Ни земля, ни Ёми никогда не смогут сделать меня чистой, но я не стала высказывать свои мысли вслух. В конце концов, это было важно для Хиро.
Человек в белых одеждах и высокой черной шляпе – по всей видимости, священник – поклонился, когда мы вошли. Он зажег несколько ритуальных свечей, пламя резко вспыхнуло и осветило его круглые очки. Я вспомнила, как Нивен бился в хватке теневого стража, как перекосились его линзы, и отвела взгляд. Священник начал полуговорить-полувыпевать заклинания.
Они звучали по-японски, но я ничего не понимала и в замешательстве посмотрела на Хиро. Он сжал мою холодную руку и прошептал:
– Слова эти древние. Он просит благословения богов.
«Как бессмысленно просить богов благословить другого бога», – подумала я.
Когда священник наконец замолчал, помощница в длинных красных одеждах протянула ему ветку. Девушка выглядела слишком юной для жрицы, ее фигуру укрывали тени. Священник продолжил свои песнопения и замахал веткой над нами с Хиро, но я рассматривала девушку. Наверное, мой взгляд был слишком пристальным, потому что она подняла голову, отпрянула назад, быстро поклонилась и отступила в тень.
Священник повернулся положить ветвь, и в меняющемся свете я снова увидела круглые очки, блестящие, как две яркие полные луны. Мне стало плохо.
Затем священник налил прозрачную жидкость, пахнущую саке, в неглубокую металлическую чашку и передал ее Хиро, который, в свою очередь, обеими руками вручил подношение мне.
– Ты должна выпить, – сказал он. – Это питье благословлено.
Я уставилась на свое бледное отражение в саке, не в силах пошевелиться, хотя все подданные наблюдали и ждали.
Те, кто принимал пищу или питье в Ёми, не могли вернуться на землю. Хиро рассказал это, когда мы только познакомились, а еще я читала об этом в легенде про Идзанами. Поэтому богиня после гибели не смогла вернуться на землю вместе с мужем, из-за потусторонней еды ее ярость и печаль впервые навлекли на людей смерть.
Если я выпью вино Ёми, то никогда не смогу оставить Хиро. Никогда не смогу покинуть его владения.
– Рэн? – окликнул Хиро.
Мои ладони сомкнулись вокруг чаши, я не могла пошевелиться. Жрец и служительницы святилища молча наблюдали.
– Прости, – прошептала я. – Я немного… Мне кажется…
– Ты боишься? – спросил Хиро.
Я не ответила, глядя на море ожидающих лиц. Зеницы мертвых сияли ярко-белым в кромешной тьме.
– Не беспокойся о них. – Хиро повернул меня к себе. – Все в порядке, Рэн. Я знаю, что все происходит слишком быстро. И понимаю, что это сбивает с толку.
Я посмотрела на священника и стоящую за ним юную жрицу: оба таращились на нас, глаза их тоже были белыми и выжидающими. Хиро шагнул вперед, загородив от меня всех прочих.
– Не беспокойся ни о ком другом, – сказал он. – Просто смотри на меня. Расскажи, чего боишься, и я обо всем позабочусь. Я могу дать тебе все на свете.
Я покачала головой.
– Я…
Моя холодная кровь кипела под тяжелым кимоно. Я не видела ничего, кроме белых глаз покойников, круглых очков священника, блестящих в свете свечи, маленькой девочки позади него и чашки, дрожащей в моих руках. Мне хотелось, чтобы тьма раскрыла пасть и поглотила меня.
– Рэн, дыши, – подсказал Хиро. Его руки лежали на моем лице словно раскаленный уголь. Я должна быть холодной будто труп, а не таять под одеждой. Я чувствовала себя как Юки-онна, когда ее кости рассыпались в прах.
– Рэн! – Хиро впился ногтями в мои щеки.
– Я хочу, чтобы здесь был Нивен, – выговорила я наконец.
Как только я это произнесла, ощущение неминуемой гибели исчезло, ночной воздух Ёми высушил пот на лбу. Жених уронил руки.
– Я не должна была отсылать брата, – продолжила я.
Хиро отстранился, его размытое в полутьме лицо скрывали тени.
– Жалеешь о том, что согласилась выйти за меня замуж? Ты это хочешь сказать? – бросил он так тихо и уязвленно.
– Нет! – воскликнула я и взяла его за руку, но та безжизненно повисла. – Я хочу стать твоей женой! Но прошу, сначала выпусти брата и кицунэ. Они должны быть здесь.
Хиро нахмурился.
– Выпустить откуда?
На меня обрушилась волна холода, прогоняя тлеющий под кожей панический жар.
– Разве ты не запер их где-нибудь во дворце?
Хиро покачал головой, затем взял меня за другую руку и сжал, желая успокоить.
– Как я уже сказал, тебе больше не надо о них волноваться.
– Что ты имеешь в виду? – крикнула я, вырываясь из его хватки. – Где они?
Хиро махнул, указывая в ночь за пределами святилища.
– Далеко. Это уже неважно.
– Конечно, важно! – Я швырнула чашу с саке на пол. Жрец и жрица отступили назад. За мной сопели мертвые, не осмеливаясь вмешаться. – Ты сказал, что твои стражи не навредят им, так почему брат и ёкай не могут присутствовать на церемонии?
– Мои стражи не тронули их, Рэн, – сказал Хиро, глядя на меня лунными немигающими глазами. – Только отвели в непроглядную тьму.
До этой секунды я была уверена, что ход моей судьбы определил момент, когда я потеряла контроль над светом и покалечила Высших жнецов. Та ночь ознаменовала окончание привычной жизни, смерть Рейн Скарборо и рождение Рэн с Якусимы. С той минуты мой прежний дом мог гореть синим пламенем, потому что я никогда не смогу вернуться назад и ничто уже не будет как раньше.
