– Ты того же мнения?
– Нет, Ваше Величество! – ответил второй страж. От ужаса его силуэт пожух по краям.
– Тогда убирайся и найди его!
– Да, Ваше Величество!
Едва дослушав приказ, страж исчез, просочившись сквозь стену.
Я распахнула дверь тронного зала и помчалась по коридорам. Мертвые слуги с поклонами бросались на землю, но я на них не смотрела. Все несколько месяцев с тех пор, как я стала богиней, они прекрасно демонстрировали умение падать ниц, но единственный приказ, который меня действительно волновал, так и не выполнили.
Поначалу я попыталась сама войти в непроглядную тьму, но смогла пробраться только до края двора, дальше темнота превратилась в свинец и вдавила меня в плиты. Моя катана грохнулась на землю, внезапно став неподъемной.
– Ваше Величество, вы не можете отправиться в непроглядную тьму, не оставив преемника, – пояснил теневой страж. – Если вы умрете…
– Я делаю что вздумается! – бросила я и сгребла воздух позади в горсть. Страж растворился в ночи, но его место занял другой.
– Если вы умрете от рук чудовищ из непроглядной тьмы, – сказал он, – те унаследуют королевство.
– Пусть забирают! – Я попыталась еще раз пробиться сквозь тьму, но мрак образовал прочную стену.
– Ваше Величество, – снова сказал страж, – они поглотят каждую душу наверху. Все в Японии умрут.
Я перестала сопротивляться преграде и рухнула на колени. Уместно было бы напоследок перед гибелью разрушить целую страну, как я уничтожила все, что мне дорого. Но Нивен стоил всех душ в Японии и даже больше.
– Я не намерена гибнуть. Дай мне пройти.
– Я не могу, – возразил страж.
Темнота вскипела на кончиках моих пальцев.
– Я сказала…
– Это не мое правило, Ваше Величество, – склонился страж. – Так приказал Идзанаги, когда появился Ёми.
Я ударила кулаком по полу, разбив черную плитку. Конечно, Идзанаги, ответственный за рождение новых душ, должен был защищать свое царство живых. Но с тех пор как Идзанами в ярости прогнала мужа из Ёми, никто не знал, где его искать.
Тьма загрохотала, осыпая нас градом осколков. Теперь мне хватало сил разбить все плитки во дворе, осушить озеро в саду, испепелить водяные лилии и разорвать в клочья теневых стражей, но это не могло вернуть Нивена.
Я упала, склонив голову на руки, и дала мраку вдохнуть мои слезы.
– Найдите его, – прошептала я. – Пожалуйста.
– Да, Ваше Величество, – мгновенно ответил страж.
Но мне не требовались бездумное послушание и пустые обещания. Мне был нужен Нивен.
Пока я месяц за месяцем ждала стражей, следовало хранить в целости Японию.
Через пару часов ожидалось прибытие шинигами с юга с отчетом о проделанной работе. Такие встречи я проводила каждые несколько недель. Чувствовала, как растет население Токио, и подумывала о переводе некоторых шинигами на север – поддержать равновесие. Теперь, когда Япония открылась для Запада, ее жителей становилось все больше, и мы должны были сохранять баланс. Скоро родятся новые шинигами, придется следить за их обучением. У меня было так много обязанностей, а вот времени им я уделяла слишком мало.
Пока я мчалась по коридору, еще несколько сотен смертей в одно мгновение впитались в мою кровь, распространяя по коже приятную прохладу. Это ощущение всегда успокаивало, временно утоляя безумный голод душ, гниющих в желудке. Но удовлетворение никогда не длилось долго. К своему ужасу, теперь я понимала, почему Идзанами всегда хотела еще и еще.
Временами я до сих пор видела богиню.
Не во снах, не в туманной дреме, а когда в одиночестве сидела в своей комнате у зеркала и осмеливалась зажечь одну-единственную свечу, чтобы расчесать волосы. Теперь, если я гневалась, смерть не разъедала плоть моих рук и ног, но превращала мое отражение в гниющую маску с туго натянутой бледной кожей и пустыми глазницами. Под кончиками пальцев лицо ощущалось гладким, и увиденное могло быть просто игрой света, но я-то знала, что вижу нечто большее. Похоже, даже после смерти боги не уходят по-настоящему.
Я распахнула двери кабинета и заперла их за собой. Слуги знали, что в таком случае меня лучше не беспокоить.
Лишь эта комната дворца выходила на юг, в кромешную тьму. На дальней стене я прорубила огромные стеклянные окна, глядящие в непроницаемый мрак ночи. Если в один прекрасный день кто-то проберется из мглы и заползет на территорию дворца, я его увижу.
Я прислонилась к стене, уперлась лбом в стекло и покрутила на пальце обручальное кольцо. Настанет время, и мне придется его снять. Но всякий раз, стоило захотеть выбросить напоминание, перед глазами всплывало выражение лица Хиро, когда он следил за тем, как я надеваю подарок. Жизнь казалась такой яркой до того, как я все разрушила. Мне было невыносимо прикасаться к украшению.
Я прижала руку к окну, из которого открывался вид на разочаровывающую пустоту, и кольцо звякнуло о стекло. Возможно, недостойно богини сидеть на полу в дорогих одеждах и плакать у окна, но я не чувствовала себя настоящей богиней. Больше походила на тварей непроглядной тьмы, да только меня терзал иной голод.
Порой я задумывалась: интересно, узнают люди обо мне, как знали об Идзанами, войду ли я в их религиозные трактаты или навсегда останусь пугающей тайной Ёми? Легенда об Идзанами была жестокой и мрачной, но по крайней мере богиня создала Японию, сделала что-то важное. Какую историю можно рассказать обо мне, которая абсолютно все разрушила и уничтожила?
По моим представлениям, легенда о Рэн звучала бы примерно так.
Жила-была незаконнорожденная дочь, созданная из времени и света.
Она спросила у вселенной, кем ей суждено быть, но звезды не ответили.
Лишь один человек любил ее, и она увезла его за море, во тьму, которой тот боялся.
Рэн стала великой королевой, легион мертвых склонялся к ее ногам, а король говорил, что она прекраснее всех звезд.
И Рэн бросила того, кто ее любил, в темноту, потому что тот был ей больше не нужен.
А король оказался подлым, как она сама, поэтому Рэн убила и его.
И вдруг в своем золотом дворце с тысячей слуг она осталась одна.
Тогда Рэн поняла, что суть ее души – не время и не свет, а узор звезд над беспокойным морем, истории, что шепчут в катакомбах, путешествия на пароходе в далекие страны и рука брата в ее руке. Имена, за которые она сражалась, ничего не значили в вечном одиночестве.
Рэн прочесывала тьму в поисках единственного человека, который беззаветно любил ее, но не находила год за годом. Она вспомнила пророчество Хонэнгамэ: «То, что ты ищешь, никогда не найдется» – и заплакала о судьбе, которую сама себе начертала.
Но не позволила, чтобы ее история на этом закончилась.
