– Она была здесь? – Шиноту повернулся ко мне. – Как это возможно? Она жива?
Я нахмурилась. Запах, который так точно описал Коджи, я ощутила еще в лесу, перед последним привалом. Именно такой – терпкий и пряный, как хвоя и корица. И тоже сразу поняла, что принадлежит он кому-то другому. Не Коджи. Но мне и в голову не пришло, что это могла быть Мидори.
Нет, невозможно.
Кто-то еще должен так пахнуть. Или же это он вновь играет моим сознанием.
– Я не знаю, жива ли Мидори. – Взгляд хого прожигал насквозь, и мне пришлось ответить: – Но все станет понятно, когда мы наведаемся в Ёми.
– Мы? – Глаза Коджи расширились в предвкушении.
– Нет, мы. – Я кивнула на хого.
Шиноту вскинул бровь.
– Придется. Можешь даже глаза завязать, смотреть тебе не обязательно. Там есть один демон, надеюсь, он поможет узнать. Но если я пойду одна, то, сам понимаешь, могу уже не вернуться.
– В аду моя защита тоже работает? – Кажется, он был потрясен.
Я свернулась на одеяле, спиной к Шиноту.
– Ты и представить не можешь, насколько сильна твоя аура.
Проснулась я глубокой ночью от необъяснимой тревоги. Шиноту и Коджи мирно сопели на своих одеялах, а вокруг стояла обманчивая тишина. Что-то происходило. Терпкое и пряное…
Да, Коджи был прав, это не его запах.
Я бесшумно поднялась и побрела по тропинке между развалинами в поисках места для хорошего обзора. У одной из хижин сохранилась крыша. Смутно припомнила, что принадлежала она Ашимару – несчастному человеку, с которого начались мои беды.
– Прочь из моей головы, – тихо рыкнула я и в два прыжка оказалась наверху.
Конструкция была хлипкой, и я ухитрилась разместиться на единственной уцелевшей балке, подпиравшей крышу. Он всегда восхищался, как при таком росте я могла оставаться легкой и грациозной.
Вот оно, мое селение, как на ладони. Одни развалины, никому не нужная, совершенно ничего не значащая часть истории. Абсолютное ничто. И кроме меня не осталось никого, кто бы помнил.
Закрыв глаза, я навострила уши. Услышала безмятежную пляску летнего ветра – высоко в небе, на недосягаемом для человека расстоянии. Я могла бы прыгнуть и поймать его ладонью. Мысленно представила спящего хого, и в ушах застучало его упрямое сердце. Ноздри уловили запах Коджи – сначала совсем слабый, едва щекочущий нос, – но вскоре он усилился и я вдруг поняла, что обладатель запаха стоит за моей спиной.
– До последнего не верила, что это ты, – услышала я шепот.
Я развернулась, едва не слетев с балки. Над разбитой верхушкой крыши, всего в нескольких сантиметрах, парило существо. Миниатюрное, облаченное в изумрудное кимоно с широким поясом, расшитым серебряным бисером. Руки были тонкими и изящными, а короткие черные волосы едва касались плеч. Все бы ничего, да вместо лица – птичья морда с аккуратным золотым клювом и большими перьями, растущими назад и доходившими до лопаток. И если бы я сразу не заметила ясные зеленые глаза, то так бы и решила, что передо мной ёкай в своем искаженном, но истинном обличье.
– Мэйко, – вырвалось у меня.
Ну конечно, это она! Кто еще, кроме Коджи и Мидори, мог источать такой запах!
– Ты была в лесу, да?
– Была, – кивнула она, приподняв птичью маску. – Чувствовала, что ты где-то рядом, но защита… Слушай, я никогда такой ауры не встречала.
– О да! – воодушевленно прошептала я, едва сдерживая улыбку. Боги, я так рада была ее видеть, что в одночасье забыла обо всем, что случилось между нами. – Он был там, совсем рядом, мог протянуть руку и коснуться меня, но не увидел, представляешь! Просто потому, что я держала хого за руку.
Мэйко тихо рассмеялась, в зеленых глазах мелькнул задор. А я завороженно смотрела на нее – на птичью принцессу. Очерчивала взглядом изящные бледно-розовые губы, неизменный румянец на коже цвета сливок, великолепные ресницы чернее самой черной ночи и была так взволнована тем, что она парила в метре от меня, такая красивая и безмятежная, как в дни, когда еще ничего не случилось…
– Почему ты смеешься?
– Не знаю. – Мэйко пожала плечами. – Я скучала по тебе… такой легкой, что ли. Мне не хватало твоей жизни и той любви, которую ты источала ко всем, кого желала приручить. И я никогда не думала, что если мы встретимся снова, я увижу тебя прежней.
Все это Мэйко произнесла со спокойной улыбкой, но я скривилась.
– Любовь ко всем, кого я желала приручить? Такой ты меня видела?
– Конечно, Рэйкен. Все, кого ты пленила, осознавали это. Но все равно шли к тебе в руки, и я понимаю их. Я ведь сама пошла – принцесса с могущественной кровью! Что говорить о слабых смертных!
Я хмыкнула и спрыгнула на землю. Очарование Мэйко растворилось в темноте, и в груди стало тяжело.
– Зачем ты пришла?
– А то ты не знаешь. Я тебя столько лет искала! Расскажи, что с ним случилось. С моим ребенком.
Мэйко стояла за моей спиной, и ее голос был таким жалобным, что я снова почувствовала себя виноватой. Хорошо, пусть так. Кто я такая, чтобы скрывать от нее. Молча я направилась обратно, к месту, где спали хого и Коджи.
– Не думаю, что кто-то из них готов увидеть тебя.
– Милостивый Сусаноо
[12], он здесь?
Я лишь кивнула и предусмотрительно выставила руку в сторону, чтобы Мэйко не вздумала лететь вперед меня.
– Наведи морок, пусть спят крепко.
Воздух заискрился, и мои руки объяло блеклыми серебряными частицами. В этих чарах ей не было равных, и теперь я была уверена, что хого и Коджи не проснутся, пока она здесь.
– Мальчик. – Мэйко прижала руки ко рту, расплываясь в широкой улыбке. В ее глазах блеснули слезы. Я кивнула ей, и она подбежала к Коджи, опустилась на колени и долго-долго рассматривала его, по-матерински бережно гладя давно не чесанные волосы, едва касаясь, водила пальцами по щекам.
– Мой мальчик. Как ты прекрасен.
Я стояла рядом со спящим хого, до боли закусив губу, и думала, стоит ли рассказать всю правду этой глупой матери. Мэйко снова коснулась волос сына, и лицо Коджи преобразила счастливая улыбка.
– Что он видит во сне?
– Блуждающую крепость и мой народ, – мечтательно протянула Мэйко. – Когда он вернется, я…
– С чего ты взяла, что он вернется?
Улыбка исчезла с лица Мэйко:
– Разве не свой дом он ищет?
