Выбрав дорогу Хэджама, я отрезала себе путь к людям. Когда хого нашел меня, я решила, что дело мое не закончено и мне была дана передышка в двадцать лет ради того, чтобы вернуться к жизни и завершить начатое. Но что, если это не так?
Мы спускались по склону холма к Коджи. Пропустив хого вперед, я смотрела ему вслед, тщетно отмахиваясь от бушевавших внутри чувств.
Как же так вышло, что маленький мальчик, которого я лишь однажды увидела двадцать лет назад, стал мужчиной, способным пошатнуть мой выбор? Какого черта судьба дразнит жизнью, которую мне никогда не получить? Мужчиной, подобных которому рядом со мной никогда не будет?
Неужели это и есть мое наказание за все прошлые деяния?
Хого оглянулся, и я отвела взгляд. Ну уж нет. Искать спасения в мужчине я больше не намерена. Ни одно живое существо не станет менять свои взгляды ради другого. Этот урок преподал мне Хэджам, и я должна помнить его до конца жизни.
Единственное, чего я хочу на самом деле, – вернуться домой. И только Хэджам способен исполнить мое желание. Если Мидори уже у него, наверное, это знак. Видимо, тогда я ошиблась и теперь должна все исправить. А хого… я просто не имею права проникнуться к нему чувствами и разрушить свою жизнь.
Сто лет назад
Воспоминания о первой встрече с Хэджамом каждый раз приводили меня к одному и тому же вопросу: жалею ли я? И ответ всегда был один: нет. Может, он вылепил из меня не самое приятное существо, но подарил жизнь, которую я бы никогда не построила своими руками.
С той первой встречи прошло много времени. Отчего-то я не рассказала Кене и Дороши ни о господине, ни о неприятности с теми мужчинами. Мысли о демоне с необыкновенными глазами грели меня всю зиму. Он обратил на меня внимание. Да не просто обратил, а так пристально рассматривал, словно я диковина какая-то! Тогда я подумала, что, может быть, все демоны относятся к своим уважительно, и стала воображать, каково это – жить рядом с такими, как господин.
Зима выдалась теплая, но снежная. В последнюю ночь декабря на небе уже шестнадцатый раз за мою жизнь вспыхнула необыкновенная звезда: она была больше других и горела ярко-розовым светом. Чудо. Мама говорила, что так боги отмечают рождение своих самых важных творений и мне посчастливилось стать одним из них.
Какая ирония.
Но где-то глубоко в душе я верила в правдивость ее слов и все ждала, когда же мне, такой особенной, улыбнется счастье.
Итак, мне исполнилось шестнадцать зим. Мои волосы отросли до плеч, но я продолжала их прятать под косынкой, а поверх не забывала надевать касу. Одежда моя ничем не отличалась от крестьянской – холщовое платье и плащ с изъеденной молью теплой подкладкой. Синий костюм отца я давно обернула в кусок ткани и спрятала под свою циновку. Измотанная воспоминаниями о случившемся в родном селении, я не могла заставить себя надеть его. Отец не хотел бы, чтобы его костюм носила такая дочь.
В конце зимы дочь кухарки Саюки и молодой рыбак Чио решили пожениться. Кена помогала служителю храма провести свадебную церемонию, как и положено жрице. Дороши присоединилась к соседям, и все они собирались идти к святилищу. Меня никто не просил остаться в хижине – наверное, уже привыкли, что я и так не стремилась выходить. Но в тот раз мне очень хотелось посмотреть. Хотя бы одним глазком.
Из-за угла хижины Дороши открывался отличный обзор, и я хорошо разглядела свадебную процессию. Впереди шел священник, его звали Шимамото Асугари. Ему было далеко за семьдесят, но на маленьком лице, изъеденном морщинами, так ярко светились темные глаза, что казалось, будто старость – это изъян, ошибка, а на самом деле он молод и полон сил. Шимамото-сама был одет в кипенно-белое кимоно, хотя священнику его низкого ранга не полагалось носить этот цвет, а вот эбоси, шапка на голове, и сандалии с белыми ремешками были по статусу. В руках он держал сяку – ритуальную палицу из дерева, к которой крепился небольшой кусок пергамента с информацией о предстоящей церемонии. За Шимамото-сама шла мико Кена в неизменных алых хакама и коротком белом кимоно. Ее блестящие чернильные волосы были собраны в низкий хвост и перевязаны тонкой алой лентой. Она несла высокий короб с ритуальными чашами и саке. Мама как-то рассказывала, что, когда жених и невеста войдут в храм, им предстоит пройти через церемонию сансанкудо – поочередно выпить саке для укрепления брачных уз. Я бы так хотела посмотреть!
Невеста была красавицей – юной и румяной, может, даже моложе меня. Белое кимоно и ватабоси
[17], скрывавшая праздничную прическу, делали ее такой чистой и смиренной, что у меня на глазах выступили слезы. Она медленно ступала, глядя в землю, но я заметила, как уголки ее губ то и дело вздрагивали, стремясь растянуться в улыбке. Я подалась вперед, желая лучше рассмотреть жениха.
– Даже я не позволяю себе подглядывать.
Голос раздался у самого уха. Я подскочила, резко обернулась, но умудрилась совладать с собой и низко поклонилась. Хэджам предстал передо мной в теплом коричневом платье с меховой оторочкой. Из-под капюшона выглядывали смоляные пряди волос, а хрустально-голубые глаза, как и в прошлый раз, смотрели на меня с лукавым любопытством.
– Простите, я… мне неловко…
– Довольно. В конечном счете каждая молодая девушка мечтает выйти замуж, разве нет? – Хэджам улыбнулся мне.
– Не каждая, – прошептала я, пытаясь отвести от него взгляд, но тщетно. Он будто гипнотизировал меня, приковывал к себе без права переключить внимание на что-то другое.
– Не каждая? Тогда о чем же мечтает просто Рэй?
Я робко пожала плечами.
– Что ж, не буду мучить тебя. Я выбрал неудачный момент для посещения храма, поэтому собираюсь скоротать время за прогулкой. Присоединишься?
Я растерянно уставилась на него, отчаянно краснея и надеясь лишь на то, что шляпа укрыла от него большую часть моего лица. Хэджам усмехнулся и, заложив руки за спину, взял курс на озеро. Убедившись, что за нами никто не наблюдал, я побежала следом.
Хэджам оказался очень тактичным собеседником. Не нападал с личными вопросами, говорил медленно и с расстановкой – о погоде, о жизни вокруг, и любое его слово завораживало. Я пыталась поддержать разговор, но так робела, что не могла выдавить из себя и пары связных фраз, на вопросы отвечала односложно, и он быстро взял инициативу в свои руки. Хэджам верно заключил, что жилось мне непросто и что виной тому была необычная внешность.
– Странно, конечно, что выглядишь ты как обычная девочка. Кроме глаз, в тебе нет ничего от отца. Честно признаюсь, с таким даже я не сталкивался. И я понимаю людей: они боятся тебя, потому что не знают, чего ждать. Жаль, что ты не пользуешься этим. Могла бы с легкостью обернуть ситуацию в свою пользу.
– Но я не хочу, чтобы меня боялись…
– Значит, тебя устраивает твоя жизнь?
