– Нет, Хэджам, – усмехнулся Саваки. – Не проси.
– Давай, посмотри на нее. Покажи, как перемещаешься в Ёми. Она любопытна. Друг ты мне или кто?
– Я тебе не друг. А то сам не знаешь. Моя преданность – следствие этой штуки. – Саваки потряс мохнатой лапой. Будь он в человеческом обличье, я бы увидел метку на его запястье.
– Ты и сам не понимаешь, что давно предан мне по собственной воле, а не по воле контракта, – улыбнулся я.
– Привязан к своему тюремщику, да-да. Но это не дружба, мой дорогой.
– Долг платежом красен.
– И это тоже не про дружбу, – фыркнул Саваки, и в его веселости впервые за ночь послышалась фальшь. В такие моменты я злился. Я спас этого дурака от линчевания, а в ответ он продал мне свою верность. И последнее, что я могу себе позволить, – сомневаться в преданности своего инугами. – Я слышал, это обоюдный процесс.
– О, прошу. Кто-то всегда выступает инициатором. Шантажирует, покупает, спасает, обязывает, играет на моральных принципах. А потом первостепенные причины уходят на второй план и остается только зависимость.
Саваки разразился лающим смехом и поднялся, опираясь на когтистую рукоять блестящей трости.
– Зависимость – единственное чувство, в которое ты веришь. – Он повел звериным плечом и откинул тяжелый черный плащ на спину. – Хорошо. Ладно, я заинтригован. Покажи мне ее.
Саваки
Ничего выдающегося в этой девочке не было. Красота – спящая и неоформленная, может быть, с возрастом и расцветет, но что значат черты лица и изгибы тела без умелой подачи? Грация, изящество – вот в чем дело. Женщина – как сямисэн
[27]: сам по себе неинтересен, но как же прекрасен, когда звучит. В Рэй Кеноки никакого звучания не было.
И все же она была Странницей – сокровищем в коллекции созданий ками. Такие существа рождались редко, и каждому было предназначено сделать что-то важное. Никто не ведал, что это, поэтому и не препятствовал их действиям. Было известно лишь, что любой выбор Странника – шаг к исполнению предназначения. Хэджам верил, что лисья полукровка родилась для него – чтобы вернуть ему могущество рода и избавить от проклятия, из-за которого ему приходилось поглощать души. Мне хоть и слабо в это верилось, но свой интерес был: чем быстрее Хэджам получит то, что хочет, тем скорее я сам избавлюсь от него. Так что выбора у меня не было.
– А это не больно?
– Что, прости?
– Не больно менять облик?
Я вышел из своего укрытия. Все утро провел в тени сада, за деревьями, наблюдая за ней, и, надо сказать, уже не в первый раз. Рэй училась обращаться с веером: движения ее были неловкими и резкими, словно она сражалась с невидимым противником. Я забавлялся, с трудом сдерживая смех, и был уверен, что все это время остаюсь незамеченным.
Рэй утерла пот со лба и попыталась сдуть белоснежную прядь волос, липнущую к подбородку. Щеки ее разрумянились, как будто она и вправду постигала боевое искусство. Яркие рыжие глаза смотрели на меня с выжидающим любопытством.
– Это в природе моей, так же естественно, как дышать.
– Понятно. – Казалось, девочка резко потеряла ко мне интерес. Она вновь раскрыла веер и подняла руку над головой. Только сейчас я заметил, какая она высокая – мне такие редко встречались.
– Как ты узнала, что я здесь?
– По запаху. – Рэй даже не взглянула на меня. – Он у вас какой-то… мертвый.
– Всегда знала?
– Да. Впервые вы пришли три утра назад.
– И тебе неинтересно зачем?
Рэй коротко пожала плечами и, нетерпеливо откинув копну белоснежных волос на спину, вновь сосредоточилась на веере. Было что-то противоестественное в ее пребывании здесь – среди водных островков и каменных мостиков, ароматных деревьев миндаля и щепетильно вымощенных красно-серым камнем дорожек. Не было ей места здесь – но не как простолюдинке, чей предел – ветхая хижина в деревне у Янтарного озера, а как существу, которое родилось, чтобы жить на другой стороне. И когда я об этом подумал, меня впервые пробрало настоящее любопытство.
Рэй взмахнула рукой так резко, что веер выпал, а высокие подошвы ее окобо
[28] зацепились за камень, и она упала на колени. Я не спешил помогать – хотел посмотреть, как она злится, но девчонка с невозмутимым видом сбросила обувь, сняла носки, и впервые ее острое лицо озарила довольная улыбка.
– Только Соре не говорите, – шепнула она, поднимаясь.
– Наш секрет. – Я кивнул и, опустившись на траву, решил перейти к делу. – Хэджам рассказал мне, что случилось с тобой в родной деревне.
Рэй вздрогнула и смущенно потупила взгляд.
– Ты можешь чувствовать существ внутри людей и проникать под кожу – это впечатляет. А знаешь, что я могу?
Девчонка резко взглянула на меня, и в глазах вспыхнул огонь.
– Могу, когда захочу, посетить мир мертвых.
– Мертвых? – эхом откликнулась она, да так и осталась стоять с открытым ртом. Солнце играло с ее белоснежными волосами, насыщало их золотом, окутывая долговязый силуэт гипнотическим свечением. Я несколько раз моргнул.
– Это мой мир, я там живу. Хочешь посмотреть?
Мы встретились на закате на окраине этого же сада, прямо у обрыва. Рэй вышла босая, в легком летнем кимоно. Я же предстал в истинном облике, не изменяя трости и объемному плащу, который при надобности в два счета мог скрыть мой гигантский собачий силуэт. Девочка замерла, глаза ее расширились, а затем она оглядела меня с ног до головы и даже чуть согнула колени, пытаясь заглянуть под плащ, но в самый последний момент смущенно выпрямилась и опустила голову.
– Хвост тоже есть, – ухмыльнулся я. – Но больше так не делай. В замке часто появляются такие, как я, и еще много кого другого. Разглядывать неприлично.
– Простите. А я смогу превращаться?
– Не думаю. Не всем дано изменять облик.
– А-а-а, – протянула она, вмиг потеряв интерес и к моему облику, и к своему вопросу.
– Иди сюда.
Рэй подчинилась. Встала напротив меня и пронзила нетерпеливым взглядом рыжих глаз. Пыталась казаться смелой и на все готовой, и только пальцы, неустанно теребившие край кимоно, выдавали истинные чувства.
– Чтобы попасть в другой мир, нужно отворить замок. – Я поднял мохнатую ладонь и выставил указательный палец, направив коготь в ее глаз. – Во вселенной сотни, десятки тысяч миров, и для каждого – свой ключ. Увы или к счастью, но за пределами этого мира мне доступна только одна дверь – в Ёми. Но эту дверь я знаю очень хорошо, как самого себя, и могу открыть в любое время дня и ночи, в любом месте.
