– Ты на мать не гневайся, – пробурчала она, по привычке покусывая изуродованную губу. – Она тебя не выбрала, потому что не знала, как правильно любить такую. Если бы знала – выбрала.
– Я не… я и не злюсь на нее, – прошептала я.
Сора нахмурилась, кивнула и ушла. Мне потребовались десятки лет, чтобы понять, что я чувствовала по отношению к маме, а Сора сразу все прочла между строк моего сбивчивого рассказа.
В перерывах между обучением манерам и этикету я бродила по каменным коридорам и много кого видела. Иногда мне навстречу шли ёкаи: одни – красивые и статные, в человеческом обличье, как господин Хэджам, другие – антропоморфные (этому слову меня научил Саваки), карлики и высокие, похожие на кошек и на птиц, на каких-то еще животных, о которых я знать не знала. По большей части они не замечали меня, а даже если смотрели, то быстро теряли интерес. В этом мире моя внешность была обычной, более того, неинтересной.
Но мне было хорошо. Я никогда не искала внимания – только место, в котором никто не будет тыкать в меня пальцем. Место, в котором я – своя. Может, когда-нибудь, когда Сора решит, что мои манеры достаточно хороши, чтобы проводить время в кругу ёкаев, не позоря господина, я вновь увижу его. Хэджам отметит, какой я стала, и снова посмотрит на меня так, как смотрел на берегу Янтарного озера, – словно я сокровище.
Все изменилось с появлением Саваки. Пройдет немало времени, прежде чем мы станем друзьями, но с того первого дня, когда мы проникли сквозь темноту, я перестала видеть Касси. Когда мои пальцы касались незримых барьеров, когда проваливались в это необъяснимое пространство, я словно заново начинала жить. Тело наполнялось неведомой ранее энергией, кожу покалывало от разрядов. Это чувство опьяняло, от него кружилась голова. В такие моменты я ощущала себя целой вселенной – существом, которому неведомы страхи и на которого не действуют никакие ограничения. Я была всем. Может быть, поэтому я так быстро овладела знаниями, которыми обладал Саваки. И, может быть, поэтому в будущем так легко поддалась манипуляции Хэджама. Самый жестокий обман, который определил всю мою жизнь, – чувство безграничной свободы.
В полной мере овладев искусством проникать в Ёми, я начала искать другие двери. Иногда сама, но чаще в компании Саваки. Только он навещал меня одинокими вечерами, когда у Соры были свои дела. Подсказывал, подбадривал, и постепенно в снисходительном поучении стали проскальзывать другие нотки. Удовлетворение, радость, даже восхищение. Однажды я набралась смелости и попросила его измениться. Мне, конечно, нравилась его гигантская черная морда, но хотелось видеть его лицо, понимать, что он чувствует. Саваки удовлетворил мою просьбу и в следующий раз явился в облике человека. Его красота была простой, не такой изысканной, как у Хэджама, но он понравился мне. Непослушные черные кудри, широкое лицо и ясные темные глаза с золотистой радужкой, губы тонкие, но не злые, и когда он улыбался, казалось, что на меня смотрит старый друг, которого у меня никогда не было.
Я не знала, сколько ему лет, но понимала, что разница между нами слишком велика. Скорее всего, этот ёкай направил свое внимание на меня от скуки, но все равно почти с самого первого дня полюбила его как доброго наставника, отчаянно желая, чтобы мы стали друзьями.
В тот первый год в замке я старалась довольствоваться тем, что мне давали: уроками Соры и ее угрюмой компанией, обществом Саваки и его знаниями, теплой комнатой и мягкими одеялами, звездными ночами, красотами сада и холодными брызгами водопада. Это было больше, чем я когда-либо имела, больше, о чем я могла бы мечтать. И всё же, и всё же… Я боялась этих мыслей, но где-то на краю сознания настырная, скребущая правда нет-нет да и выходила на свет.
Все это мне не нужно.
Холодный пол в старой хижине, улыбка мамы и звонкий смех Касси, когда они вручали мне подарок, жалостливые объятия Кены в ту первую ночь в их доме, даже резкий порыв Соры утешить меня после моего рассказа. Бережные, горячие руки Хэджама, рывком поставившие на ноги перед тем, как привести сюда. Любовь. Простая человеческая любовь. Тогда я не понимала, как отчаянно нуждалась в ней. И все, что я сделала дальше, было неосознанной попыткой ее купить.
Моя первая зима в замке Чироши выдалась теплой и совсем не снежной, хотя кто знает, может, здесь никогда не бывало снега. Я выходила на улицу в утепленном плаще, много гуляла, иногда даже в компании Соры. Она сильно переменилась ко мне: стала чаще улыбаться (и эта ее кривая, изуродованная улыбка отчего-то приносила мне столько радости!), больше говорить, задавать вопросы. Она-то и рассказала, что в ближайшую ночь в замке ожидаются гости.
– Сегодня без занятий. Да ты и так уже все знаешь – сколько ж можно учить тебя. Приведи одежду в порядок, наденешь розовое кимоно с журавлями, а не это свое тряпье. И про обувь не забудь!
Поджав губы, я подавила улыбку. Сора давно перестала бубнить про мои грязные босые ноги.
– Значит… значит, мне тоже можно пойти? Это господин сказал?
– Ничего он не сказал, не дури. Какое ему дело до тебя. Но я думаю, вреда не будет, если ты присоединишься. Говорят, там и твои будут.
– Мои?
– Ну, эти лисы. Как папаша твой.
Вот это да! Сора как-то обмолвилась, что Хэджам водит дружбу только с ёкаями и ежегодно обрастает новыми сторонниками. На какой они были стороне, а главное, против кого, я даже не задумывалась тогда, но очень хотела, чтобы он как-нибудь познакомил меня с кицунэ. Боги милостивые, я же никогда не видела других кицунэ! Только отца.
Когда солнце зашло и замок окутала мягкая темнота звездной ночи, я разгладила складки розового кимоно, поправила прическу, в которую Сора заботливо вложила несколько бутонов свежих хризантем, и просунула ноги в новенькие дзори.
– Только не размахивай руками, – напомнила ханъё, придирчиво рассматривая мой праздничный облик. – Ты женщина, а не ветряная мельница.
Я нетерпеливо кивнула и вышла в коридор. Сора не обладала красотой, но ее грация, изящная походка и плавные, завораживающие движения вызывали у меня зависть. Я-то со своими длинными руками и ногами, наверное, никогда не управлюсь.
Из зала доносились перезвоны сямисэна и тихие голоса гостей. Я застыла, почувствовав неловкость. Как вести себя? Зайти и представиться или незаметно остановиться в углу и наблюдать, пока кто-то не обратит внимание? Я уже хотела отправиться в спальню Соры и спросить у нее совета, как вдруг в дальнем конце коридора увидела Хэджама. В белых одеждах – таких струящихся и длинных, что рукава кимоно касались пола, – с блестящими вороными волосами и благородной бледной кожей он походил на ками: далекий, чарующий и недоступный.
