– Их просто нигде нет. А может, боги не хотят, чтобы мы снова увиделись. Хотя при чем здесь боги, да? Никто из них не смотрел на меня до сих пор.
Я бы тогда мог рассказать ей, что некоторые души попадают в миры, вход в которые доступен только мертвым – будь ты хоть сто раз Странником. Я бы мог утешить ее и поведать о своей цели, о том, что, когда верну свое могущество, смогу проводить ее душу куда угодно, потому что сам стану богом, и тогда бы Рэйкен забыла о своей вине хотя бы на время, не ступила бы на путь одержимости, который никогда не позволит ее душе упокоиться, пока не исполнится желаемое. Но я сделал иначе. Потому что, какое бы весомое место ни занимала Рэйкен в моем сердце, моя цель была важнее всего на свете.
– Я тоже кое-кого ищу. Вот уже на протяжении двух столетий.
– Кого?
Мы сидели в столовом зале на подушках, достаточно близко, чтобы сохранить интимность момента, и все же на расстоянии, чтобы никто не смог разглядеть нечто большее между нами. Рэйкен поджала под себя ноги, и я краем глаза любовался, как ее прекрасные длинные волосы окутывали гибкий силуэт. Она была невероятно красива, но никогда не замечала этого.
– Одно существо. Такое же уникальное, как и ты, но, увы, практически неуловимое. В народе их называют защитниками, мы же зовем их хого.
– Хого, – повторила она тихо. – Никогда не слышала.
– Их создали боги. По легенде, самые сильные ками вложили в это существо частичку своей души. Неспроста их зовут защитниками, ведь их ки заключает в себе самый мощный оберег. Они способны скрывать себя и других, скрывать леса, горы, города и страны. Даже те, кто не ведает о своих талантах, невольно укрыты незримым куполом. Если они встречаются людям, те забывают о них, никто не вспомнит, где видел защитника, никогда не запомнит, где тот живет, и уж тем более не покажет к нему дорогу.
– Ого, – выдохнула она. – А зачем тебе хого?
– Помнишь, я рассказывал, что ищу путь в Такамагахару, чтобы просить богов вернуть силу моего рода?
Рэйкен кивнула, улыбнувшись, и эта улыбка неожиданно согрела меня. Саваки всегда скептически и даже с насмешкой относился к моей цели, а она воспринимала все так, словно я – единственный, кто заслужил могущество.
– Даже если я найду вход, то мне понадобится хорошая защита, чтобы попасть туда. И я хочу воспользоваться силой хого. Без нее барьер ками уничтожит меня.
– А зачем ему тебе помогать?
– Кто знает. Может, я смогу предложить ему какой-нибудь обмен.
Конечно, ни о каком обмене и речи быть не могло, но об этом я не мог тогда ей сказать.
– А сколько их, этих хого?
– Да кто знает. С момента появления первого прошли столетия, потомство может быть большим. Но мне нужен не любой, а потомок самого первого. Род Сугаши. Не встречала таких? – Я придал лицу максимальное безразличие, но сердце екнуло в ожидании ответа.
Но Рэйкен лишь покачала головой, поджав губы так, словно она извинялась. Мы посидели в тишине, потягивая мятный чай и наблюдая за танцем огоньков в жаровне.
– А вход в эту Такамагахару… ты сможешь сам его найти?
– Рано или поздно. Это цель всей моей жизни.
– Я бы, наверное, могла тебе помочь…
Мне захотелось взять ее за руку, но я побоялся, что кто-то из прислуги увидит. Ни к чему пускать слухи.
– Это я все к чему рассказал? Если ты хочешь найти свою семью, не сдавайся. В твоем распоряжении – неисчерпаемое время. Ты уже понимаешь, что время для тебя течет не так, как для других.
– Спасибо. Спасибо, что помогаешь.
В сердце едва ощутимо кольнуло, но я отмахнулся.
У желаний есть опасная сторона. Если они сильны и не сбываются в короткий срок, то превращаются в одержимость, и тогда нет лучше исхода, чем попросить такую, как Рэйкен, разорвать твою душу в клочья, лишь бы не дать ей после смерти отделиться от тела. Потому что, когда одержимое существо умирает, душа его становится узником на земле. Скитается столетиями в надежде обрести то, чего желала при жизни, истончается, и нет в ней больше места ни воспоминаниям, ни жалости, ни радости – одна лишь злость, жестокая и беспощадная. Мононоке.
Я понимал, что, подпитывая тревожные сны Рэйкен и подбадривая ее в поисках семьи, своими руками подталкивал ее к этой судьбе. Но не стоит так уж однозначно судить меня. В конечном счете я искренне верил, что, когда придет время и тело Рэйкен сгорит в барьере Такамагахары, я отыщу ее душу и проведу к семье, встречей с которой она станет одержима, хоть и моими стараниями.
Но не учел я одного: тревожность Рэйкен усиливалась с каждым днем, и это сказывалось на новых контрактах. Я сам искал людей, которым требовалась «помощь», и сопровождал к ним Странницу. Рэйкен всегда долго разговаривала с ними. Ей было важно убедиться, что жертва, на которую идет человек, действительно стоит того. Она сдержанно и с расстановкой объясняла, что можно жить без души, описывала перспективы, и если поначалу тот быстро соглашался выполнить условия контракта, то дальше все становилось хуже. Она начинала задавать вопросы, которые зачастую пошатывали уверенность бедняги.
Вы уверены, что без вас вашему ребенку будет лучше? А если он будет скучать по вам так сильно, что не сможет жить, потому что все дни напролет будет думать только о вас?
Черт возьми, Рэйкен! Она начинала сходить с ума, и я ругал себя за то, что переборщил с кошмарами. Я попытался сгладить ее сны, чтобы она наконец перестала видеть брата и слышать голос матери. Но процесс был необратим.
Когда одна мико, чья душа была для меня особенно желанна, в последний момент отказалась спасти младшую сестру от скорой смерти, я обратился к ямауба
[33] по имени Тоши, отвратительной ведьме, обитавшей в лесу у подножия вулкана Бандай. Эта женщина была так стара и хитра, что только одна минута общения с ней грозила мне лишением рассудка. Но увы, Тоши была единственной, кто мог избавить Рэйкен от тревожной одержимости. Мне пришлось пообещать ведьме в подарок несколько молодых женщин для ее извращенных игр.
– Четыре! Чтоб по одной в неделю строго в полночь, не раньше, – до этого я сплю, – прокряхтела она, отравляя воздух зловонным дыханием.
– По одной в неделю? Раньше каждый день кого-то воровала. Совсем стара стала.
– Ты мне тут не умничай! Сама знаю.
Спустя два дня я вручил Рэйкен блестящий сверток, перевязанный янтарной лентой. Странница развернула подарок и запустила дрожащие пальцы в белоснежный мех.
– Надевай его, когда от чувств и мыслей станет особенно тяжело.
Я знал лишь то, что этот волшебный плащ впитает в себя все тревоги Рэйкен и подарит голове ясность, а сердцу – спокойствие. Но я не думал, что эта вещь будет ее продолжением. Она была ханъё, полукровкой, не способной менять облик, но благодаря колдовству ямауба становилась почти ёкаем. Стоило плащу коснуться ее плеч – как края его вросли в кожу и обтянули руки. А потом ее пшеничные волосы и коричневое кимоно резко потеряли цвет и будто покрылись искрящейся пылью, такими белыми они стали. Мех засеребрился, и весь силуэт Рэйкен объяло слабым свечением.
