Когда Рэйкен заговорила, ее голос звучал тихо, но твердо, словно она всю жизнь готовилась к рассказу.
– Впервые я увидела Такимару чуть больше двадцати лет назад – там, под сакурой у вашего озера. Я оказалась там случайно…
Рэйкен
Когда в моей жизни появилась Мэйко, я стала реже покидать замок. Так, иногда, по старой привычке, проходила через первые попавшиеся двери, чаще – в Ёми, чтобы провести несколько часов на берегу одной из рек, под монотонное журчание желтой воды наблюдая за тем, как течение уносит еще одну потерявшуюся душу. Вид чужого исхода напоминал мне о том, что моя надежда еще жива. Что я могу умереть на своих условиях и вернуться домой. Мне повезло – гораздо больше, чем созданию, проплывающему мимо моих ног.
И в ту роковую ночь, когда все полетело к черту, я тоже была в Ёми и вернулась в замок глубоко за полночь, когда звездный свет вовсю танцевал в мирном потоке водопада. Столько раз я стояла на этом выступе, погрузив ноги в воду. Знала каждый камушек, каждый шелест вишневых листьев над головой, каждое расположение звезд, и все равно ни разу не прошла мимо – должна была задержаться, еще раз посмотреть с обрыва, представить, как могу прыгнуть, затеряться в потоке, почувствовать холодное влажное волокно на своих руках и ногах, потом встать под вишню, обязательно тряхнуть веткой (весной это особенно прекрасно – когда сверху падают отжившие свое кремовые лепестки) и посмотреть на небо. Эта ночь была моей – я увидела розовую звезду.
Ночь моего рождения.
Ночь ее рождения.
В каком бы из миров я ни была, мне всегда нравилось возвращаться в замок именно в этом месте. Потому что отсюда я могла зайти в спальню Хэджама. Раздвижные окна были приоткрыты, и на мощеную дорожку выливался тусклый янтарный свет фонарей, паривших под потолком. Я улыбнулась и, расправив полы зимнего плаща, не спеша направилась туда. В проеме мелькнуло голубое кимоно, а затем Хэджам опустился на футон. Он сидел спиной к окну, и бесконечные секунды я любовалась блестящими черными прядями его волос, собранными в низкий хвост. И вдруг чьи-то маленькие руки обвились вокруг его шеи.
Мое сердце все поняло раньше разума, оно забилось – сильно, болью отдавая в груди. Я замерла, в полном оцепенении разглядывая руки незнакомки. Хэджам подался вперед, послышался тихий смущенный смех. А потом он потянул женщину на себя и резко перевернулся, уложив ее на футон и накрыв своим телом. Если бы он поднял голову – хотя бы чуть-чуть – и посмотрел вперед, наши глаза бы встретились. Но Хэджам что-то с улыбкой прошептал ей в губы, большими пальцами убирая со лба незнакомки непослушные волосы.
И я безмолвно взвыла. Мэйко. Неизменный бледно-розовый румянец на круглых щеках, маленькие ровные губы. Хэджам нежно поцеловал ее, а я, сделав шаг в сторону и покинув полосу света, сочившуюся из раздвинутых окон, упала на колени и зажала рот ладонями. Что-то внутри меня с треском разлетелось на куски. Что-то, что мне удавалось подпитывать жизнью в замке после смерти Касси и мамы, безвозвратно умерло. Пальцы онемели, и эта гнусная немота ползла вверх, к плечам, захватывая мое тело, накрывая волной густого гнилого одиночества.
Я беззвучно плакала, уставившись в темноту перед собой. Хотела зажать уши, чтобы не слышать звуков из спальни Хэджама, но вместо этого прижимала ладони к губам, хватая ртом воздух и при каждом вдохе пригибаясь к земле все ниже и ниже.
Когда лоб коснулся земли, я вскочила и бросилась в водопад, желая, чтобы пронзительный холод забрал меня всю, уничтожил жизнь, что все это время яростно билась во мне.
Когти яростно разрывали темноту, я переходила из одного мира в другой, не осознавая, куда ступала и где окажусь через секунду. Хотелось одного – скрыться, убежать, забыть все, что видела. Тело налилось свинцом и с каждым шагом казалось лишь тяжелее. В какой-то момент темнота, уставшая от моего яростного вторжения, вытолкнула меня, и я очнулась лежащей на сырой земле.
Почему она?
Я оказалась на берегу незнакомого озера, под голыми раскидистыми ветвями сакуры. С другого берега мягко светили огни, виднелись очертания светлого поместья. Наверное, меня занесло во владения какого-то помещика.
Я села и, подтянув колени к груди, набросила плащ на голову и плотно завернулась в него.
Почему?
Мы никогда не обещали друг другу хранить верность. Может, именно поэтому столько лет возвращались друг к другу? Снова и снова чувствуя, как сердце заходится, словно в первый раз? Я никогда не задумывалась, есть ли у Хэджама кто-то еще, – не потому, что верила ему, а потому, что мне было все равно. Ведь что бы он ни делал – но рядом со мной он всецело принадлежал мне. Рядом с ним мне никогда не было одиноко. Я завещала ему свою жизнь и мечтала сгореть у подножия Такамагахары счастливой – зная, что ухожу из мира, в котором меня любили.
Так почему именно Мэйко?
Я изводила себя, снова и снова прокручивая все встречи – с первого дня, когда ее маленькие ножки переступили порог замка Чироши, когда ее маленькие губки улыбнулись Хэджаму. Как он смотрел на нее? Как говорил? Но то ли я была слепа, то ли так глупа – не знаю, ничего не знаю! – но я ни разу не заметила между ними и намека на взаимное влечение.
Я вздрогнула и одним лишь чудом удержала плащ на голове. Справа от меня кто-то стоял.
– Если это ваша земля – не гневайтесь, господин. Посижу здесь немного и уйду, – прошептала я.
– Очаровательный у вас голос. Верно, вы еще очень молоды, – вдруг заметил незнакомец.
У него самого был приятный голос. Теплый, бархатный. Не в силах справиться с любопытством, я скосила взгляд. Он был высок, наверное, даже выше меня, и широкоплеч, в простом коричневом кимоно и черных хакама. Я бы решила, что передо мной рабочий, но вдруг заметила темно-зеленую косынку на голове, из-под которой выбивались кончики каштановых локи. На мгновение я даже забыла о предательстве Хэджама. О боги, передо мной стоял самый настоящий хого!
– Вы чем-то опечалены? – спросил он, присаживаясь на землю на почтительном расстоянии. – Могу я вам помочь?
– Вы очень добры, но мои беды… Кстати, я Рэйк… Рэй Кеноки.
– А я Такимару Сугаши. Это мое поместье, – он небрежно махнул рукой в сторону светлых стен на другом берегу. – Мы выращиваем рис. Я и моя жена Анда.
Сугаши… С ума сойти! Сколько лет Хэджам искал потомков этого рода. Если бы он знал, что в попытках убежать от его поступка я невольно нашла одного!
Я ликовала и одновременно чувствовала себя ничтожеством. На что мне эта информация? Я была так зла на Хэджама… Я ненавидела его, мысленно насылая гнев сотни богов. Последнее, что я готова была сделать, – это раскрыть ему местонахождение хого Сугаши.
Что сделал Саваки?
Он скрыл от меня местонахождение хого.
Теперь я понимаю тебя, мой друг.
Единственное, что я должна была сделать в ту ночь, – уйти и навсегда забыть о поместье. Но часть меня, рациональная и расчетливая, понимала, что раз судьба сделала мне этот подарок, отказываться от него нельзя, а как им воспользоваться – можно решить и потом. Мы с Такимару немного посидели на берегу. Он тактично молчал, а я не знала, о чем говорить. Было приятно просто дышать этим воздухом, понимать, что я, возможно, первая из ёкаев за долгое время сама пришла сюда и любуюсь этими видами. Такимару не знал, кто я, а я наслаждалась своим инкогнито.
