Он ушел первым, сказав напоследок, что если этот берег дарует мне спокойствие, то я могу приходить сюда в любое время. Я смотрела ему вслед, видела, как он подошел к поместью и вошел внутрь, потом наблюдала за рябью на озере, а когда собралась уходить – внимательно изучила материю этого места. Я хотела ее запомнить, чтобы знать, как сюда вернуться.
Я была уверена, что утро смирит мою уязвленную гордость. Но когда рассвет коснулся выступа замка, я застыла, не понимая, что делать дальше. Окна спальни были закрыты. Может быть, они еще там. Что я скажу? Не знаю. Требовать объяснений? Молитв о прощении? Что бы он ни сказал, я вдруг поняла одно: это конец. Никогда я не забуду этого предательства, никогда не смогу выполнить свое обещание с чистым сердцем. Мне нужно набраться сил и попытаться сохранить в душе прежний образ Хэджама. Рано или поздно нам придется встретиться. Потому что я все еще хочу вернуться домой.
Прошло три месяца. Лето пронеслось жарким потоком знойного солнца, ветров и великолепных закатов. Я наблюдала за ними с вершины горы Фудзи, считала звезды над макушками деревьев в лесу Аокигахары, бродила в тумане вокруг Эдо и обедала на склоне вулкана Нантай. Много раз меня заносило в Ёми, и я предавалась любимому занятию – наблюдала за течением желтых вод и с прискорбием замечала, что все чаще хочу нырнуть в одну из речушек и отдаться потоку. В одном из таких походов я увидела Саваки. Вдалеке, среди пожухших деревьев, в той части Ёми, где обитали упокоенные души. Всего лишь образ, размытые черты, но я узнала его сразу. И то ли за столетие жизни в замке, то ли оттого, что за последние дни я вмиг очерствела или наконец поняла, как он мог решиться на предательство, видение единственного друга не взволновало меня. В тот момент я покидала Ёми с легкой улыбкой. Всему свое время. Всему свое место. Если нам с Саваки суждено еще раз заговорить, это обязательно случится. В тот момент мне было достаточно знать, что он все-таки жив.
За эти три месяца я дважды наведывалась в поместье Сугаши: просто сидела на берегу, высматривая Такимару. Однажды мне удалось увидеть его. В сумерках они с женой брели вдоль воды. Женщина опиралась на его руку и держала осанку.
Куда бы я ни пошла, жизнь продолжалась. Мир по-прежнему был прекрасным. Дышал, расцветал, благоухал силой. И с каждым днем я все чаще ловила себя на мысли, что мне в нем не место. Контракты, которые придали цель моей жизни, обещание покоя и невероятное стечение обстоятельств, продиктованных загадочной судьбой Странника, – все показалось неправильным. Ошибкой. Роковой случайностью или затянувшимся сном, а на деле я давно умерла – под градом камней у храма Инари, где Хэджам нашел меня позже, окровавленную и бездыханную.
Странно, как легко из-за одного поступка переосмыслить и обесценить жизнь длиною в сотню лет.
Но все равно я каждое утро неизменно возвращалась к подножию водопада. Смотрела на окна спальни, изучала башни замка, хоть и знала их как свои пять пальцев. Я словно проверяла свои чувства. Все ждала, что вот сегодня вместо злости и опустошения почувствую прежний трепет. Я ждала условного сигнала, чтобы прийти к Хэджаму, но с каждым визитом ощущала, что пропасть между нами становилась все шире. Пока он молчал, пока от него не было никаких объяснений, я могла думать что хочу, могла перебирать версии и в итоге принять ту, которая меня устраивала, версию, с которой я смогу исполнить обещание со спокойным сердцем. Я просто боялась, что если откроюсь ему, задам терзавшие меня вопросы, то услышу неприятную правду.
Однажды (кажется, прошел еще один месяц) я сидела в тени вишневого дерева, размышляя о том, что мне пора прекратить визиты в замок Чироши. И вдруг по мощеной дорожке, огибавшей замок слева, застучали деревянные гэта. Я вскочила, жалея о том, что пришла сюда в меховом плаще и сейчас была слишком яркой на фоне зелени. Ко мне шла Мэйко. Лицо осунулось, под глазами появились круги, болезненно контрастировавшие с румяными щеками. На ней было простое, но нежное розовое кимоно, расшитое цветастыми узорами и подпоясанное офуда золотистого цвета. Я смотрела на этот пояс и чувствовала, что задыхаюсь. Живот. Мэйко была такой миниатюрной, что никакие многослойные одежды не могли скрыть сейчас изменений ее тела.
– Рэйкен! – воскликнула она, и ее звонкий голос показался мне неправильным, противоестественным. Ему не было места в этом закутке.
Я медленно отступала, переводя взгляд с выпирающего живота на ее растерянное лицо.
– Пожалуйста, Рэйкен, – взмолилась Мэйко, терзая меня своим взглядом. – Я не знала. Рэйкен, во имя богов, я не знала о вас…
Я замотала головой и прыгнула с обрыва. Холодные брызги зловеще хлестали по щекам, смывая слезы. Странно, я думала, что уже выплакала все, что было.
– Значит, вам не легче?
– Временами. Сейчас сижу здесь с вами, и, кажется, стало… спокойнее. Знаете, иногда просыпаешься, а внутри так тревожно. Мыслей нет в голове, точнее, нет чего-то конкретного, за что можно зацепиться, а все такое тяжелое, тягучее, словно что-то вот-вот должно произойти, а ты весь день проводишь в ожидании и даже не знаешь, как это исправить, потому что понятия не имеешь что. А сейчас нет такого.
Я удивилась своей откровенности. Но Такимару Сугаши излучал невероятную энергию. Рядом с ним я чувствовала себя не просто спокойной, а… защищенной. Возможно, так проявлялась сила хого, а может, он просто был таким. В этом они с братом похожи: те же чувства я испытала ночью с Шиноту. И потом каждый раз, когда была рядом с ним.
– Понимаю, – в голосе Такимару скользнула улыбка. – Я и сам часто сижу здесь, смотрю на озеро, на поместье. Оно так близко и в то же время далеко. Я могу позволить себе вообразить, что все это не мое, что я лишь гость. Могу представлять все что угодно: кто там живет, как они счастливы, как выглядят их дети.
– А вы несчастны?
Я осторожно выглянула из-за капюшона: на широком лице Такимару залегли глубокие тени. Он едва заметно нахмурился.
– Нет… нет. – Он вдруг улыбнулся и покачал головой, обращаясь к озеру. – Наоборот, я очень счастлив. Моя жена Анда, она беременна.
– О-о-о, – протянула я. Перед глазами возник образ Мэйко. – Что ж, поздравляю. Это чудесное событие.
– Благодарю. Мы этого давно ждали. Правда… нет, неважно.
Я не стала допытываться. Отчасти потому, что снова мыслями переключилась на Мэйко и Хэджама, в который раз задаваясь вопросом: почему она? Королевская кровь? Высокий статус? Я ни разу не слышала, чтобы Хэджам говорил о детях. Он доверил мне свой самый сокровенный секрет, но умолчал о таком простом желании? Глупости. Но даже если так, даже если он хотел ребенка, то почему… О боги, у меня даже в мыслях не поворачивался язык произнести это. И все же… Мы провели вместе столько лет! Так почему именно она?
