– Прощай, Мэйко, – прошептала я, прижимая каменную шкатулку к груди. Взглянула на нее в последний раз, и сквозь холодный расчет прорвался образ девчонки, болтавшей ногами на ветке в лесах Бандая.
– Прощай, Рэйкен, – одними губами ответила птичья принцесса. Прежде чем я ушла, она сложила трясущиеся руки на животе и закрыла глаза, молча глотая слезы.
Такимару я увидела сразу, как только мои ноги коснулись земли под сакурой. Хого сидел на крыльце поместья, низко склонив голову. Я не позволила себе ни на секунду остановиться. Мне удалось подчинить эмоции и видеть перед собой только одну цель: завершить последнюю часть плана и найти убежище.
Пустившись бегом, я обогнула озеро, и когда до поместья оставалось совсем немного, замедлила шаги. Такимару поднял голову, и наши глаза встретились. Ни печали, ни обреченности – одна решимость. Он принял свою судьбу, и я едва удержалась от вздоха облегчения.
– В глубине души я надеялась, что вы передумаете, – вырвалось у меня.
– Я тоже, Рэй Кеноки, я тоже, – бесцветно ответил он, без стеснения разглядывая мой преобразившийся облик в плаще, и поднялся. – Следуйте за мной.
Приближаясь ко входу, я удивилась, как хого, который всю жизнь скрывался от мира, мог жить в таком открытом и светлом доме. Вокруг – ни дерева, ни высокого кустарника, и, наверное, днем ни одной тени. Комнаты были просторными и без изысков, но краем глаза я подметила старинные свитки, небрежно оставленные в углу, словно их кто-то хотел спрятать, да забыл.
Анда спала на футоне в окружении мягких льняных подушек. На ней было легкое белое кимоно, плотно облегавшее большой живот. Некогда блестящие черные волосы потускнели и разметались вокруг маленькой головы. Благородные черты лица казались размытыми, со щек исчез румянец. Она мирно спала, но я ощутила запах ее боли – жженое сено с примесью подгоревшего пшена.
Опустившись на колени рядом с футоном, я выудила шкатулку и оглянулась на Такимару: хого замер, прижавшись к закрытым дверям, и смотрел на жену. Он видел ее в последний раз и, кажется, только сейчас осознавал это. Пусть так. В конечном счете это не только мое решение. Я не принуждала и была откровенной. Хого не отдал бы мне свою душу, если бы цена за нее того не стоила.
Открыв шкатулку, я выудила из нее светящийся голубой сгусток.
– Это… это и есть душа? – прошептал Такимару.
– Такая маленькая, да? Но это ничего не значит. Только в обнаженном виде душа имеет размер, на свободе она неизмерима. Вы смотрите на неокрепшую, едва родившуюся силу – в теле достойного человека она обретет должную стать и могущество.
Мои чувства обострились до предела, и я услышала, как Такимару затаил дыхание. Пора. Я внимательно осмотрела сверкающий сгусток, отметив все переплетения. Непорочная. И единая. Когда я разделю ее, эти дети получат жизнь на равных условиях.
Я выпустила когти и медленно, волокно за волокном, стала разрывать связи, игнорируя жжение в пальцах. Странно, как ни один из богов не спустился. Я совершала преступление. Надругательство над святыней. Разрывала невинную душу, а никому из них не было дела. Значило ли это, что я поступаю правильно, или им просто было плевать на меня и все, что со мной связано?
Бережно убрав одну половину в шкатулку и плотно закрыв крышку, я поднесла руку со сгустком к животу Анды и медленно скользнула под кожу. За спиной у меня Такимару судорожно вздохнул. Веки женщины затрепетали, и я замерла, не смея дышать. Но она не проснулась. Хорошо. Соберись. Моя рука сама двинулась в глубь утробы и скользнула в уже сформированное тело плода. Когда я разжала пальцы, подушечки пронзил едва заметный разряд.
И я проделала то же самое со второй частью души.
Я никогда не узнаю, кого коснулась первым – Коджи или Мидори. Я лишь уверена в том, что дала им равные возможности. Любой из них мог пойти по пути, который выбрала девочка. И моей вины в этом не было.
Я вышла на улицу и несколько раз глубоко вздохнула, обнимая себя за плечи. Зарылась пальцами в мех и крепко сжала в слабых попытках призвать свою душу к ответу. Но она молчала в знак согласия. «Ты все сделала правильно». Как бы я хотела поговорить с кем-то, кого боги обременили таким же даром. С кем-то, кто делал нечто подобное. Маялись ли они от чувства вины или думали, что, если кто-то создал подобную силу, значит, ее нужно пускать в ход?
Я взглянула на небо, усыпанное прекрасными звездами, в надежде, что одна из них загорится ярче, подаст знак. Но небо отвечало лишь молчанием.
Когда Такимару вышел, я даже не стала смотреть на него. Просто молча пошла вдоль озера – к месту под сакурой, где мы впервые встретились. Хого застыл, уставившись на поместье, и я позволила ему попрощаться. Когда мы повернулись друг к другу, над нами засияла полная луна.
– Вы жалеете? – тихо спросила я, сжимая шкатулку.
– Странный вопрос. – Уголки губ Такимару дрогнули. – С одной стороны, не ваше лицо я хотел бы видеть в последние минуты жизни. Но, с другой, – вы помогли мне исполнить мое обещание жене. Я жалею лишь о том, что не смогу насладиться жизнью со своей семьей. Но я знаю, что о ней будет кому позаботиться. С Андой остался защитник, а скоро появятся еще двое прекрасных малышей.
Я сдержанно улыбнулась, цепляясь за слова о том, что помогла ему исполнить обещание. Не убийца, а помощница. Меня так волновала эгоистичная сторона моего поступка, что я даже не придала значения остальным его словам.
– Сядьте. И закройте глаза. Прошу вас.
Такимару бросил взгляд на поместье и подчинился.
Сила его души едва не сбила меня с ног. Ее мощь проникла под мою кожу и заструилась по венам. Я никогда не знала такого могущества! Она была испещрена сотнями мельчайших линий, и я, задыхаясь, всматривалась, судорожно пытаясь понять, как разделить их. Бездыханный Такимару сидел, привалившись спиной к стволу дерева, и отметины ками на его лице больше не излучали божественного сияния.
Я похоронила Такимару прямо там, под сакурой, в одной могиле с частью его души. Другую часть спрятала в шкатулку. Когда мое скверное дело было закончено, в воздухе заблагоухали едва ощутимые свежие ноты рассвета. Я взглянула на поместье, прокручивая в голове последние слова хого Сугаши, с какой-то непонятной грустью думая о том, что мир лишился потомка самого сильного рода защитников. Как вдруг замерла.
– С Андой остался защитник… – прошептала я.
Нет. Я никого не видела. Но что, если…
Мне потребовалась всего пара минут, чтобы вернуться в поместье. Беззвучно ступая, я обошла все комнаты, но кроме крепко спавших слуг никого не обнаружила. Заглянула к Анде и удостоверилась, что она одна и с ней все хорошо.
