«Моя Рэй». В сердце кольнуло. Я стиснул зубы, и Хэджам отметил это приторной улыбкой. У меня было много вопросов к Рэйкен, но я всерьез не верил, что она собиралась вернуться, чтобы помочь ему с ритуалом… даже когда обвинил ее в этом. Но то, с какой уверенностью Хэджам это произнес… Рэйкен отсрочила его вознесение в Такамагахару на целых двадцать лет, а он говорит так, словно никогда и не злился, словно все шло по его плану.
– Для того, кто живет сотни лет, время идет совсем в другом ритме, – сказал он, будто прочитав мои мысли. – Ты потратил два года, чтобы найти Мидори. Так почему я не могу подождать двадцать лет, чтобы осуществить то, о чем мечтал с рождения? Все относительно, дорогой хого. Когда ты поймешь, что выхода отсюда нет, то подумай, пожалуйста, вот о чем: ты всю жизнь охранял моих детей, защищал их от хищного мира – и я говорю тебе спасибо! – и твоя жизнь в моих руках обеспечит им защиту даже после смерти. Они будут жить долго – и все благодаря тебе.
– Да пошел ты, – процедил я.
Хэджам театрально вздохнул и, поднявшись, протянул руку Мидори.
– Хочешь остаться или проводить тебя в спальню?
– В спальню, – не раздумывая, ответила она.
– Хорошо. – Хэджам холодно взглянул на меня. – Помни, хого, отсюда не сбежать. Хотя ты можешь, конечно, попробовать, но она никуда не уйдет – ты уже понял это. Скоро вам принесут горячую еду – рекомендую не игнорировать. А иначе во время ритуала у вас не останется сил, чтобы попытаться остановить меня.
Как только они покинули зал, я бросился к Коджи и растолкал его. Племянник что-то забурчал и нехотя открыл глаза.
– Ничего не болит? Встать можешь?
– Я… – Коджи поморщился, но вдруг встрепенулся, мгновенно сбрасывая с себя сонливость. Он огляделся по сторонам и вперил в меня встревоженный взгляд.
– Мы в замке. Мидори только что была здесь.
Я быстро пересказал ему разговор с Хэджамом и свои ощущения от поведения племянницы.
– И давай договоримся сразу, – резко заключил я, не давая Коджи вставить слова, – я, конечно, виноват перед вами и обещаю считаться с тобой, но только не в этом. Даже не думай заикаться, что веришь этой волосатой гадине.
– Волосатая гадина? Ты про Рэйкен?
На губах Коджи играла глупая улыбка, и я растерянно заморгал. А потом вдруг рассмеялся. Странное ощущение: я всегда был старшим, вел себя как защитник и наставник, а сейчас почувствовал, что мы на равных.
– Пойдем осмотримся.
Я помог Коджи подняться и, задержав взгляд на отметине, венчавшей его правое запястье, подошел к окнам и распахнул их. Предзакатное солнце было сказочным – ярким и теплым, но прикосновения лучей раздражали кожу, казались искусственными. Я потянулся к спине и тихо выругался: колчан и лук остались в крепости, ну конечно. Хорошо. Придется в короткие сроки научиться управлять своими новыми способностями, что бы они ни значили.
Мы ступили на вишневую аллею, и от свежих запахов закружилась голова. Ласковый ветер трепал листву, подбрасывая вверх белые лепестки, которыми была усыпана дорожка. Мы шли осторожно, все время оглядываясь по сторонам. Стены замка были белыми, а верхушки темных башен тонули в застоявшемся тумане где-то очень высоко. Такой же туман разлился далеко впереди. Казалось, до него несколько часов ходьбы, но мы прошли всего ничего, как волокнистая стена вдруг резко выросла перед нами. Обман зрения. Я протянул руку: кончики пальцев утонули в тумане и тут же уперлись в невидимую преграду.
– Барьер. Он не обманул.
Коджи тоже проверил и вяло кивнул. Слева от нас послышались шаги. Я заметил силуэт девушки с подносом. Коротко взглянув на нас, незнакомка скрылась из виду.
– Если честно, я ожидал увидеть толпы всяких демонов, а здесь так тихо и… спокойно, – признался Коджи.
– Усыпляет бдительность, – буркнул я.
– И что нам делать с Мидори?
– Пока не знаю. Этот хмырь так уверен в себе, что даже не запрещает ей разговаривать со мной. Другое дело, что она сама не хочет. Почему?
– Может, злится? – Коджи адресовал мне долгий взгляд.
– Или боится, что мне удастся ее переубедить.
Коджи поджал губы и отвернулся. Мы побрели в сторону распахнутого окна. Я глубоко вздохнул. Все вокруг казалось искусственным и безупречно правильным. Не в таком месте мне бы хотелось умереть. Не в таком месте мне бы хотелось сражаться.
– Коджи, – неуверенно начал я, – а ты сам… Я хочу сказать, он ведь твой отец. Да, плоть тебе подарили другие люди, но сущность – все, что есть в тебе…
– Испытываю ли я волнение? Предвкушение? Не знаю. Мне любопытно. И я… да, я немного боюсь встречи – боюсь, что… ох, – Коджи зажмурился и покачал головой, – что ему удастся переубедить меня.
Я удивился такому откровению. Мы остановились перед окнами. В зале появились слуги с подносами, и маленькие столики постепенно заполнялись тарелками с ароматной едой.
– Почему? Ты светишься, когда вокруг тебя происходит что-то… ну, не знаю, что-то потустороннее. Вся эта магия – это твоя сущность, ты тянешься к этому миру. А Хэджам – неотъемлемая его часть.
– Тянусь. И вряд ли уже смогу жить без этого. Но… как я уже говорил, мир не делится на людей и демонов, и мне не нужно выбирать либо одних, либо других. В отличие от Мидори. Да, я не знаю этого Хэджама – только со слов Рэйкен и твоих, – но я не выберу его только потому, что он причастен к моему рождению или может научить меня тому, о чем я долго мечтал. В конечном счете, если бы не Мэйко и Рэйкен, он бы меня убил. И Мидори тоже. Просто я боюсь, что сестра сделала свой выбор от отчаяния. И хоть сейчас так здраво рассуждаю, но и сам нахожусь в отчаянии. Привычная жизнь рухнула, и я понятия не имею, что будет завтра. А мне очень хочется, чтобы это завтра наступило.
Я положил ладонь на его плечо и крепко сжал. На ум невольно пришли слова Рэйкен: «Я и то, и другое». Нас определяет не наследственность, а выбор. Гармония трех составляющих: решений разума, желаний души и чувств сердца. В тот момент я как никогда это понимал. И кто бы мог подумать, что именно Коджи объяснит мне это.
Хэджам восседал на подушке в центре зала, а по обе стороны от него стояли по два столика с дымящимися чашами. Он переоделся, сменив белое одеяние на легкое небесно-голубое кимоно, а вороные волосы заплел в косу. Я покосился на Коджи: тот замешкался лишь на мгновение, устремив на ёкая пристальный взгляд, но быстро расслабился и как ни в чем не бывало окинул зал.
– Где Мидори? – с деланым равнодушием спросил он.
– Отдыхает. Но скоро она присоединится к нам. Я не сторонник раздельных трапез, – просто ответил Хэджам. Казалось, Коджи не вызывал в нем никакого любопытства. – Садитесь.
Конечно, хотелось послать его к черту, взбунтоваться, показать силу, но что-то подсказывало мне проявить терпение. Все в нем было напускным – по крайней мере, я не верил в его спокойствие, – и следовало присмотреться, возможно, заметить что-то, что поможет мне сделать правильный шаг.
